Поднялся ветер, кружась вокруг хижины и поднимая его килт. Глядя на раскачивающиеся деревья, он понял, что Мариэль находится в центре круга.
Легкий ветерок развевал ее золотистые волосы, и длинные локоны, казалось, струились по плечам. Некоторые пряди потемнели и слиплись на концах от ее крови. Он поморщился при виде ее израненной спины. Темные струйки крови извивались по белой светящейся коже.
Ей, должно быть, было больно, и все же ее песня звучала так радостно. Ему стало стыдно за все те годы, что он провел в ворчании и печали. Но что он должен был чувствовать, когда потерял единственную женщину, которую когда-либо любил, а любовь заставила его уничтожить свою собственную душу?
Он дернулся, когда что-то теплое коснулось его щеки, что-то мягкое, как перо. Он огляделся, но ничего не увидел. Стоп, вон там мелькнуло какое-то движение, что-то прозрачное и белое на ветру. Оно пронеслась мимо него, а затем исчезла, превратившись в ничто.
Звенящий звук, похожий на перезвон колокольчиков, проплывал в воздухе, едва касаясь из его слуха, и он напрягся, прислушиваясь. Да, так это и было. Он не мог сказать, были ли это колокольчики или арфы, а может, и то и другое вместе, но он никогда не слышал ничего более феерического. Такого спокойного, словно его блуждающая душа наконец вернулась домой.
Затем послышались голоса. Мужские и женские. Совершенные по высоте и гармонии, они пели ту же песнь, что и Мариэль. И под всем этим он мог слышать и чувствовать низкую, устойчивую вибрацию, которая сотрясала воздух. Постоянную, как биение сердца. Биение крыльев ангела.
Он закрыл глаза, чувствуя себя ничтожным грешником, случайно наткнувшимся на нечто священное, на то, что ни один человек никогда не должен был увидеть. Но он не мог закрыть уши. Голоса продолжали звучать так мучительно сладко, что он не хотел, чтобы это кончалось.
Все новые и новые вспышки скользили по его лицу, и каждый раз, когда это случалось, его сердце согревал маленький всплеск радости. Он открыл глаза и шагнул к Мариэль. Его тело покалывало, когда теплый ветер окутал его. Его сердце билось в ритме крыльев, бьющихся воздух. Такая радость и покой – это было захватывающе. В кругу проросла ярко-зеленая трава, и он почувствовал непреодолимое желание поднять руки к небу, как Мариэль.
Прежде чем он успел пошевелиться, вспышка света ослепила его. Он моргнул, пытаясь сосредоточиться на ней. Она перестала петь и застыла, окруженная ярким светом. Он вспыхнул с такой силой, что ему пришлось закрыть глаза.
