- Я умираю! — сообщил я, небрежно стряхивая насекомое под испуганный вздох бойцов. — Добейте меня или лечите!
Вздёрнув рубашку, я продемонстрировал и себе, и окружающим быстро набухающую красную шишку в месте укуса. И в этом месте, надо сказать, нарастала жгучая боль — с каждой секундой терпеть её становилось всё сложнее. Ещё не потеряв контроль над голосом, я решил предупредить ударников о ближайшем будущем.
- Там больно! Будет болеть сильнее — буду громко орать! — сообщил я своим.
Кадёт помотал головой и кивнул Барэлю и Нагибатору:
- Валите его на землю! Сейчас будем лечить!
- Эй! Какое «валите»?! — возмутился я, а потом две здоровых туши прижали меня к земле. — Прекратить валять Филю!.. Не соратники, а сволочи…
Кадет тем временем заставил ударников развести костёр, а сам достал толстый бронзовый нож. Костёр развели меньше чем за минуту, а я всё это время пытался вырваться, впрочем, уже не обзываясь — просто от боли нёс какую-то ерунду. Первая более или менее осмысленная фраза от меня прозвучала в тот момент, когда Кадет распрямился, доставая из костра нож, лезвие которого уже раскалилось, и направился ко мне:
- А ты точно — врач?..
- Сейчас узнаем! — пообещал он, присаживаясь рядом и прикладывая лезвие к месту укуса.
Потом мне рассказывали, что орал я знатно! При этом ещё указывая ударникам на Кадета и требуя убрать отсюда повара-канибала, который прям так, живьём, меня готовит во время разделки. Ну а ещё я немного матерился — совсем чуть-чуть, минут пять и не переставая… Я этого всего практически не помню, и, наверно, так даже лучше. Слишком уж уважительно на меня поглядывали близнецы после устроенного перфоманса…
Зато я отлично помню, как прислушивался к своим ощущениям и понял, что есть разные виды боли. И боль от ожога она, знаете ли, никак не пересекается с болью от укуса, хотя обе они локализовались в одном и том же месте!..
- Стало в два раза больнее! — сообщил я Кадету и попытался вырваться, но меня отказывались слушаться ноги. — У меня ноги отнялись… Это всё ты со своим прижиганием!
- Это всё скорпион со своим укусом! — возразил мне Кадет, деловито накладывая на рану тампон. — И вообще ты слишком активно умираешь: надо просто тихо страдать и не дёргаться.
- А-а-а-а-а!.. — ответил я первое, что пришло на ум.
- Нормальное начало, чё! — донёсся откуда-то философский вывод Панка. Устрою я этому анархисту сладкую жизнь… Потом. Когда снова буду здоров…
В сознании я пробыл ещё минут десять. Боль продолжала нарастать, а я продолжал ругаться и материться, потому что никто не хотел быстро, «вот прям ща», отправить меня на перерождение. В общем, страдал всеми силами, поднимая бойцам настроение. А потом потерял сознание, причём даже без перехода в темноту — просто вырубился.
