История Наташи | страница 7
Несколько часов просидела я тогда на нарах (три довольно широких доски, припорошенных вполне чистой соломой), сначала борясь со страхом, а потом мучительно раздумывая — куда же это меня занесло? Речь неизнакома даже по звучанию, оружие у стражи явно из времени до научно-технического прогресса, ткань одежды у встреченных людей, только натуральная, повозка с лошадью, опять же. Ну не во времени же я переместилась, на самом деле?! Мои размышления прервал надзиратель, принесший мне глиняную миску с густой, горячей ещё похлёбкой, оловянную ложку, ломоть хлеба и глиняную же кружку с питьем. Всё это так восхитительно пахло, что у меня слёзы на глаза навернулись, и я с такой благодарностью взглянула на седоусого, лысого охранника, что он, кажется, застеснялся. После еды меня сильно разморило и я, решив, что всё обдумаю завтра, сладко заснула.
Мне снилось, что я дома, что завтра суббота и мне не надо на работу, что меня ждет новая книжка (да, я не стесняюсь сказать, что люблю читать фэнтези всякого вида), что солнечный лучик пробрался сквозь щёлочку в неплотно задёрнутых портьерах и щекочет мне нос… На этом месте я резко распахнула глаза. Одинокий солнечный лучик был в действительности, а вот всё остальное — увы, оказалось сном. Наяву была тюрьма, неизвестное странное место и чужие люди, которых я совершенно не понимала. В тоже время, сон позволил мне осознать, то, что я боялась произнести даже мысленно — я не на Земле. Доказательства? Да всё окружающее было доказательством! К тому же, до меня явственно дошло, что за все дни своего путешествия я ни разу не видела Луны, а по размышлении, и солнечный свет стал мне теперь казаться каким-то не таким. Пытаться объясниться с окружающими было бесполезно — даже за то, что я, вроде как, немая, меня отправили в камеру. А уж за то, что я из другого мира (если я смогу это до них донести), могут и в расход пустить. Нет, побуду-ка я пока немой и по возможности, начну учить язык.
Следующие несколько дней были длинными и скучными — разнообразили их только приходы моего караульного, два раза в день приносившего еду. Он оказался довольно добродушным дядькой и у нас даже получались некие диалоги. Я делала вопросительную мордаху и тыкала пальцем то в один, то в другой предмет, а он иногда их называл. А потом я заболела, причём совершенно неожиданно — засыпала нормальной, а проснулась от того, что меня тошнило. И понеслось — температура зашкаливала, ломило все кости, шелушилась и трескалась кожа, внутри болело вообще всё. Дальше стало хуже — выпали все волосы (вообще все, включая брови, и ресницы) и абсолютно все зубы (пара имплантов тоже вылетела). Есть я не могла, только пила воду да с трудом, по стеночке, добиралась до туалетной дырки в углу камеры. Не знаю сколько дней это продолжалось, но когда я перестала вставать, охранник, наконец, позвал того старшего, который меня сюда законопатил. Тот посмотрел на меня, сердито сплюнул и что-то рыкнул. Вскоре пришли двое пожилых мужчин в одинаковых пыльно-серых хламидах. Они уложили меня на носилки и бодренько потащили в местную больничку (потом я выяснила, что это был храмовый лазарет, где привечали тяжёлых и безнадёжных больных). Там меня переодели и поволокли на осмотр, который проводил тоже мужчина в хламиде (только более темного цвета). Осмотр закончился тем, что он пожал плечами и громко выразил своё недовольство и помощникам, и охраннику. Лечить меня, в привычном нам смысле, не лечили — раз в день давали какой-то травяной настой и вполне прилично кормили. Полагаю, что лекарь положился на местного бога: выживу — хорошо, не выживу — судьба такая.