Вёрст десять осталось позади, но преследование не прекращалось. Не измором решила взять росомаха лошадь. Силёнки-то у самой не бог весть какие. Хитрый зверь хотел загнать кобылицу в такое место, где бы ему удобнее было напасть. И такой случай представился. Машутка с разгону вломилась на маленькую таёжную поляну. Под снежным настом был беспорядочный навал камней и поваленных деревьев. Копыта, пробив наст, уходили в щели между ними, лошадь с великим трудом выдёргивала ноги. А росомаху твёрдый наст держал, легка была она по сравнению с Машуткой. Зверь наконец бросился на лошадь, выхватывая то с одного, то с другого бока куски живого мяса и приноравливаясь вцепиться в глотку. Измотанная, обессилевшая Машутка, лёжа на спине, отбивалась, как могла, и жалобно ржала, чуя, что на этой полянке суждено ей окончить свою жизнь.
Но что такое?.. Росомаха вдруг оставила жертву и попятилась.
Кто-то огромный, чудовищно тяжёлый, треща ветвями, вломился на поляну, загораживая собою солнце, пробежал мимо, нагнал росомаху и, поддёв её широкими ветвистыми рогами, отшвырнул далеко в сторону. Росомаха, визжа, кубарем покатилась по насту, прихрамывая сразу на обе передние лапы, заковыляла в дебри.
Машутка поднялась, выбралась из ловушки и остановилась на краю поляны. Сохатого она видела не раз, когда ездила в тайгу по дрова. Заметив людей и лошадь, обычно это животное неспешно, с достоинством скрывалось в чащобе.
Лось направился к лошади, покачивая тяжёлой короной рогов. Это был самец, камчатский великан, и крепкие мышцы на его груди перекатывались, как булыжники. Грудь и бока украшали едва затянувшиеся раны: был разгар осеннего гона лосей, и право на любовь кровью завоёвывали сильнейшие самцы.
Сохатый остановился и потянул длинную горбоносую морду к Машуткиной голове. Машутка позволила обшарпать себя тёплыми мягкими губами-подушками. Она не испугалась таёжного великана, потому что почуяла в нём не хищника, а отдалённого сородича — травоядное животное. Кроме того, Машутка была в состоянии сопоставить простейшие факты — нападение на неё росомахи, счастливое появление сохатого — и могла сделать соответствующий вывод. Лошади умеют быть благодарными.
Машутка затрусила в тайгу. Гигант-самец как привязанный последовал за нею. Иногда он даже боком тёрся о её бок и всячески пытался проявить неравнодушие к Машутке — например, на коротких остановках клал ей на шею свою могучую рогатую голову. Так они шли остаток дня и весь следующий день и ночью были вместе, скрывшись от леденящего ветра и снега под навесом скалы. И можно было подумать, что сохатый чуть ли не увлёкся Машуткой и ради её безопасности решил сопровождать лошадь. Увы! Всё объяснялось гораздо проще, прозаичнее. Росомаху лось отогнал вовсе не из-за погибающей Машутки, а потому, что мелких хищников всегда отгонял, а от крупных убегал. Если бы на лошадь напала не росомаха, а медведь, он бы, безусловно, дал стрекача. Кроме того, возбуждённый гоном самец плохо соображал, видел в Машутке только существо противоположного пола, и неважно, что существо это лишь отдалённо напоминало лосиху. Поэтому-то он тёрся о Машуткин бок. Потому-то он клал ей на шею свою тяжёлую морду-соху…
