— Фолкет не испытывает к тебе теплых чувств, а ты хочешь, чтобы он презирал тебя еще и как неряху?
— Мне все равно, — опять пожала плечами Ясмина.
— А перед Дэвойром ты тоже в таком виде хочешь появиться? — ехидно заметил Айтал.
— Ну, если ты настаиваешь…
— Да, я настаиваю — переоденься.
Айтал развернул кресло к стене и сел в него, чтобы не видеть, как переодевается сестра. Ясмина, открыв шкаф, достала первое попавшееся ей на глаза платье.
— Айтал, на суде отец доказывал, что Едвига не была чистокровной волеронкой, и не родной сестрой Фолкета, а единокровной. А как ты считаешь — это правда? — спросила Ясмина, снимая платье.
— Разве важно кто она была? Ведь ее это не вернет.
— И все же… — настаивала Ясмина, надевая свежее платье.
— Вполне возможно, она не была чистокровной волеронкой, — ответил Айтал. — и все было так, как говорил отец. Но знаешь… это, пожалуй, вызывает уважение — Фолкет подобрал девочку, воспитал ее, как сестру. И он на самом деле ее любил, его горе не поддельное.
— Но это как — то не вяжется с тем, что он презирает эт-дэми, — усомнилась Ясмина, обуваясь в туфли, предназначенные для прогулок.
— Не знаю, ничего не могу сказать на это.
— Поворачивайся, — разрешила Ясмина.
— Ладно, сойдет, ждать пока ты переплетешь косу нет времени, — сказал Айтал, встав с кресла и оглядев сестру.
— Мы сейчас к Дэвойру? — поинтересовалась Ясмина
— К Дэвойру, — подтвердил Айтал, — но сначала ты должна написать письмо отцу.
— Письмо отцу? — растерялась Ясмина. — Я не знаю, что писать.
— Я продиктую, — пообещал Айтал, подводя ее к столу и доставая из ящика с письменными принадлежностями чернильницу и листы бумаги.
Под диктовку брата Ясмина написала письмо отцу, в котором объясняла, что добровольно уходит к Фолкету и просила не искать ее, не предпринимать никаких действий, чтобы вернуть ее.
Письмо Айтал велел оставить тут же на столе.
— Надень плащ с глубоким капюшоном, — распорядился Айтал.
Ясмина послушно достала плащ из шкафа и надела его.
Айтал провел Ясмину по спящему дому, стражники выпустили их беспрепятственно за ворота, где ждал конь брата.
— Отец стал слишком доверять тебе и Кловису. Но оказывается, верить никому нельзя, даже самым близким, — тихо сказала Ясмина, когда Айтал усадил ее впереди себя на коня.
Айтал ничего не ответил на это.
— Понятно, сказать в оправдание нечего, — горько усмехнулась Ясмина. — Может и я зря доверилась тебе?
— Лучше помолчи, — ответил Айтал.
Ясмина, надувшись, натянула поглубже капюшон, и до самого дома Дэвойра молчала. Но уже когда Айтал спустил ее перед воротами, не удержалась от замечания:
