Ошибка эта удивила и огорчила его.
Он любил счет, он любил цифры, он любил вычисления. Еще гимназистом он не пропускал ни одной вывески, торопливо не подсчитав количество букв. Не понимая зачем, он вдруг на улице, подняв булыжник методически катил его по тротуару, стараясь подсчитать, сколько раз обернется камень, пока докатится до фонаря. На уроках он удивлял товарищей и учителей способностью легко, не задумываясь, без помощи карандаша и бумаги производить самые сложные вычисления, и потому ошибка в счете подействовала на него так как не действовали ни постоянные насмешки маленького Паши, ни уничтожающая речь вертлявого оратора на вчерашнем диспуте. Он растерянно отложил карточки и стал раскладывать по папкам уже записанные ордера. Вахрамеева с шумом открыла дверь и, прошлепав к бухгалтерскому столу, подала Андрею Михайловичу газету.
– Что новенького, – с фамильярной почтительностью спросил Паша и. хихикнув добавил, – о Локшине не пишут?
Андрей Михайлович внимательно прочел объявления. пробежал бюллетень погоды и перевернув страницу, удивленно откинулся на кресло:
– Паша, – почти взволнованно сказал он, – а ведь и правда пишут.
– О чем?
– О Локшине пишут…
Локшин со злобой отбросил папку с документами.
– Неужели вам не надоело. Работать мешаете…
– Честное слово пишут, – серьезно ответил бухгалтер, – вот глядите.
– «В числе выступавших, – вслух прочел он, – следует отметить некоего Локшина». – Что? Видите?
Бухгалтер сделал укоризненный жест в сторону Паши.
– «Он предложил очень своеобразный, хотя и невыполнимый проект. Сущность проекта – полное уничтожение ночи».
– Финтифлюкация, – горестным тоном вставил Паша, и его лысая голова недоуменно поникла.
– Слушайте, – продолжал бухгалтер. – «уничтожение ночи и непрерывная работа всего промышленного и государственного аппарата. Нельзя не сознаться, что при всей путанице проекта в нем есть несомненное зерно истины…»
– Зерно истины, – многозначительно повторил бухгалтер.
– Разрешите мне, – взволнованно сказал Локшин.
Бухгалтер услужливо протянул ему газету. Влажная от краски она трепетала, в пальцах Локшина, и ему казалось, что от нескольких набранных сбитым петитом строк, затерявшихся между объявлением мюзик-холла и письмом в редакцию исходит теплая волна бодрости, подъёма и уверенности в себе.
