Исполненный сего благороднаго самоотверженія, Ивашкинъ спустился съ горы и поспѣшно пошелъ къ Петропавловску. Тогда былъ часъ седьмой вечера. Солнце давно уже сѣло за горизонтъ, и самая заря погасала на вершинахъ горъ. Пользуясь темнотою, Ивашкинъ осторожно подошелъ къ своей квартирѣ, но не вошелъ въ нее, услышавъ многіе знакомые ему голоса казаковъ, по видимому, производившихъ самый тщательный обыскъ по всѣмъ угламъ и закаулкамъ дома. "Странное дѣло! -- думалъ онъ. -- Съ какимъ безпокойствомъ ищутъ люди бѣднаго старичишку, чтобы еще потѣшиться надъ его страданіемъ! Напрасныя хлопоты! Я самъ приду въ ваши руки, коль скоро сочту это нужнымъ, а теперь воспользуемся пока послѣдними минутами свободы, если она есть у несчастныхъ!" Легкій вздохъ, невольно вырвавшійся изъ груди его при семъ словѣ, былъ замѣченъ находившимися подлѣ дома въ засадѣ караульнымъ. "Здѣсь!" -- закричалъ сей послѣдній. Толпа казаковъ бросилась изъ избы; но Ивашкинъ успѣлъ скрыться отъ ихъ преслѣдованій, и наконецъ ускользнулъ въ ворота стоявшаго по пути протопопскаго дома.
Въ сіе время протопопъ, не подозрѣвая сбиравшейся надъ головою его грозы, весело сидѣлъ за чаемъ съ Маріею и ея женихомъ. "А! добро пожаловать, Аркадій Петровичъ! -- сказалъ онъ вошедшему въ комнату Ивашкину. -- Давно я не видалъ тебя! Каково поживаешь? Что подѣлываешь? Садись-ка, да побесѣдуй съ нами!... Машенька! налей-ка чашечку... Садись, Аркадій Петровичъ! не спѣсивься! Да что ты, Господь съ тобой! озираешься, словно боишься чего? Ужъ здоровъ ли ты?..."
-- Здоровъ, здоровъ, отецъ Петръ! -- говорилъ Ивашкинъ наскоро и самымъ тихимъ голосомъ, затворяя между-тѣмъ дверь на крючекъ.
"Да что ты дѣлаешь? Богъ съ тобой; дверь-ту для чего запираешь?"
-- Отецъ Петръ! -- сказалъ Ивашкинъ значительнымъ тономъ -- я знаю, что дѣти ваши мнѣ не измѣнять, тѣмъ болѣе, что бѣда угрожаетъ равно всѣмъ намъ....
"Боже мой! что за бѣда?" -- торопливо спросила испугавшаяся, Марія.
-- За мною гонятся, отецъ Петръ!
"Кто и за что?"
-- Отецъ Петръ! вы знаете эту руку? -- спросилъ Ивашкинъ, вынувъ изъ-за пазухи донесеніе дьячка.
"Это рука Степаныча!" -- отвѣчалъ протопопъ, взглянувъ на рукопись.
-- Прочитайте, и вы все узнаете!
"Что за клевета! Что за злоба! -- сказалъ протопопъ, прочитавъ донесеніе и отдавая его мичману. -- На, прочитай и ты, Викторъ Ивановичъ! Тутъ насъ всѣхъ очернили! Но я не вижу -- примолвилъ протопопъ, обратившись къ Ивашкину -- чтобы ты былъ примѣшанъ тутъ?"
