"Встань-ка, Камакъ!" -- сказалъ наконецъ протопопъ, толкая лежавшаго подлѣ него Камчадала, который спалъ сномъ самымъ крѣпкимъ и сладкимъ: ибо и вообще Камчадалы спятъ въ снѣгу весьма спокойно.
-- Аа! Что? -- отвѣчалъ Камчадалъ, просыпаясь и позѣвая.
"Встань, да посмотри: кажется, буря утихла; не ѣдетъ ли Лемшинга; да покорми собакъ!"
-- Да, бачка! -- говорилъ поднявшійся изъ-подъ снѣга Камакъ -- вѣтеръ затихъ, и мѣстами проглядываютъ звѣзды: вонъ кранхлъ, вонъ ижичъ! {Медвѣдица и плеяды.}... А вотъ выглянулъ и мѣсяцъ!... А это что? Онъ, точно онъ! Ахъ, бачка, какое счастье! Я слѣдъ Пилучея увидѣлъ. Вишь, такъ весь снѣгъ и испестрилъ полозьями!
"Что это онъ такое видитъ?" спросила протопопа его внучка, также вставая изъ-подъ сугроба.
-- Да это тѣ струйки,-- отвѣчалъ ея дѣдъ -- которыя остаются на снѣгу послѣ вихрей. Камчадалы думаютъ, что это слѣды шежхедовъ, въ которыхъ Богъ грома, вѣтровъ и проч., Пилучей, разъѣзжаетъ на куропаткахъ. Увидѣть эти слѣды почитается у нихъ за знакъ величайшаго счастія.
Говоря сіе, протопопъ, въ сопровожденіи внучки, взошелъ на холмъ, который вѣтромъ почти совершенно былъ обнаженъ отъ снѣга. Видъ, представившійся его глазамъ, былъ пустынный и дикой, но великолѣпный. Полная, блѣдная луна, пробѣгавшая по облакамъ, то выказывалась изъ-за нихъ, то опять скрывалась, бросая по мѣстамъ тѣни на бѣлѣвшія степь и горы и на синее море. Въ промежутки просвѣта, серебряный лучъ ея какъ бы спадалъ съ неба, подобно безконечному столбу, и мгновенно распростирался по безпредѣльной зыби волнъ, разсыпаясь въ то же время блестящими перлами въ огромныхъ фонтанахъ, выбрасываемъ въ отдаленности китами. Воздухъ былъ холодный, но самый чистый и ясный, такъ что казалось, какъ бы все неизмѣримое пространство, окидываемое взоромъ, было совершенно пусто. Предметы удивительно дѣлились и приближались. Долго смотрѣлъ старикъ на небо, на землю и на море. Вдругъ океанъ покрылся свѣтящеюся матеріею, и хладный огонь, поднимаясь и низвергаясь съ валами, уподоблялъ море великой горящей степи, взволновавшейся отъ ударовъ землетрясенія. "Ахъ, какой чудный и прекрасный видъ! -- сказала дѣвушка. -- Я никогда подобнаго не видала."
-- Да, душа моя! чудны дѣла Божія! -- отвѣчалъ дѣдъ ея, возведя глаза съ умиленіемъ на небо. -- Небеса повѣдаютъ славу Его, твореніе же руку Его возвѣщаетъ твердь!
"А отъ чего же, дѣдушка, этотъ свѣтъ?"
-- Богъ вѣсть, моя милая! Спрашивалъ я у одного Англичанина (ты еще была маленькая, какъ они пріѣзжали въ Петропавловскъ): такъ онъ мнѣ разсказывалъ, что будто это все свѣтлые червячки, а другой изъ ихъ же говорилъ: будто это та же сила, что производитъ молнію...
