"Да ужъ что ты не ври, Степанычъ! -- отвѣчалъ протопопъ, садясь въ шежхедъ -- а я слова своего измѣнить не могу: ты исправься, а я подумаю."
-- Исправься! -- думалъ дьячекъ -- т. е. сиди у моря, да жди погоды! Нѣтъ, мое правило не таково: res dum calet urgenda est (куй желѣзо пока горячо). Мы знаемъ, какъ это уладить: дай только добраться до Петропавловска, а тогда veni, vidi, vici (пришелъ, увидѣлъ, побѣдилъ)! Страсть моя -- дѣйствовать рѣшительно!
Размышленія дьячка продолжались бы, вѣроятно, до самаго ночлега: ибо протопопъ, не любившій терять словъ безъ надобности, ѣхалъ молча; внучка его чувствовала отъ философа нашего почти отвращеніе, и всегда старалась избѣгать его бесѣды; а что касается до Камчадаловъ, то самъ мудрецъ рѣдко снисходилъ до того, чтобы осчастливливать ихъ своимъ поученіемъ, исключая самой великой крайности, т. е. когда ему рѣшительно некому было, кромѣ ихъ, возвѣщать своихъ возвышенныхъ идей. Такимъ образомъ сей мыслитель первой величины погрузился, такъ сказать, до ушей во глубину самого себя, какъ вдругъ былъ выведенъ изъ задумчивости однимъ, повидимому маловажнымъ, происшествіемъ, но имѣвшимъ великое вліяніе на его судьбу, какъ увидимъ въ слѣдующей главѣ.
"Эй, аангичъ {Аангичъ -- дьячекъ, называемый симъ именемъ по находимому Камчадалами сходству съ уткою аангичемъ, которая поетъ поутру и повечеру.} -- вскричалъ товарищъ Камака, Лемшинга -- смотри не озноби рукъ!"
-- Ахъ, въ самомъ дѣдѣ, батюшки! -- воскликнулъ испугавшійся дьячекъ, взглянувъ на руки -- куда это я дѣвалъ свои рукавицы?
"Эхъ, Степанычъ, Степанычъ! -- говорилъ протопопъ, покачивая головою -- ужъ не льзя лучше, какъ къ тебѣ, приложить этой поговорки: подъ лѣсомъ видишь, а подъ носомъ не видишь! Гораздо бы лучше было, кабы ты около себя-то побольше наблюдалъ, а не за облака лѣзъ! Вѣдь, знать, ты обронилъ рукавицы давеча, какъ упалъ. Какъ же ты поѣдешь теперь? Недолго и безъ рукъ пріѣхать! Эхъ, братъ, братъ!"
-- Что же мнѣ дѣлать теперь, отецъ Петръ?... Ахъ, руки такъ и пощипываетъ.
"Да что дѣлать? Надо вернуться, да поискать на томъ мѣстѣ, гдѣ ты тащился подъ шежхедомъ.
-- Такъ вотъ я сейчасъ...
"Куда тебѣ найти! Ты и куклянку-ту тамъ потеряешь! Вишь ты -- Господь съ тобой! -- какой рохля!... Эй, Лемшинга! ступай, братъ, поскорѣе, а мы пообождемъ здѣсь!"
-- Съѣздить-то я съѣзжу -- отвѣчалъ Лемшинга; -- только вотъ что...
"Что такое?"
-- Не было бы худа! Смотри-ка, бачка, какъ разыгрались манаты! {Манаты -- родъ тюленей, но огромной величины: бываютъ иногда длинной до 4 саж., а вѣсомъ до 200 пудъ. Всѣ вообще морскіе звѣри игрою своею предвѣщаютъ бурю.} Экіе дьяволы! Такъ другъ черезъ друга и перепрыгиваютъ!... Не ударила бы буря!
