Отец Артемий читал отходную молитву. Потрескивали свечи, пахло ладаном, слышались всхлипывания. В палате уже было тесно, а народ прибывал. Стояли в коридоре и на лестнице. Я слушал, смотрел и удивлялся: как так быстро могли собраться люди. Много было священнослужителей, наверное, из Духовной Академии, которая буквально в двадцати метрах от больницы. С последними словами «отходной» в церквях Лавры зазвонили колокола – вначале робко и неуверенно, потом – все настойчивей и веселей, пока не слились в единый торжественный и ликующий перезвон, призывая всех к праздничной Литургии. И яркий солнечный свет, и этот перезвон вывели многих из тяжелого скорбного состояния. Послышались облегченные перешептывания и возгласы:
– Какой чудный благовест!..
– Это матушку так встречает Царица Небесная!
– Вы посмотрите, и Небеса-то разверзлись!
– Для нашей Варварушки там давно место уготовано. Настрадалась она, бедная, на Земле.
С тихими разговорами люди расходились, а нам предстояло заниматься подготовкой к похоронам. Опыта в таких делах у меня не было. По православному обычаю тело должно быть предано земле на третий день. Время поджимало. Оставались неполный четверг и пятница. Самым сложным из всего, что предстояло, оказалась перевозка матушки в Вырицу. По правилам, вывозить за пределы города разрешается только в гробу и на спецтранспорте. Вновь наползли тучи, день посерел, все потускнело. Позвонил в одну из ритуальных контор. Бесстрастный голос известил: «Заявку можем принять только на завтра». В другой обещали прояснить обстановку и просили перезвонить. В третьей обнадежили на поздний вечер с оговоркой, если согласится водитель. Одним словом, бесконечные дозванивания и неутешительные переговоры.
Неожиданно в больницу позвонил знакомый нашей дочери Артур: «Лена передала, что у вас проблема – не волнуйтесь, скоро буду». Решительность, с которой все было сказано, подействовала успокаивающе, но что он мог предпринять? Артур только что начал работать в милиции в звании лейтенанта. У него, кажется, даже не закончился испытательный срок. Неужели «выбил» милицейскую машину. Стали ждать.
Матушку к тому времени обмыли и уложили в специальные простыни. Смерть не оставила на лице никакого налета. И тело, говорили, еще совсем теплое. Сестра-хозяйка принесла то самое черное покрывало.
– Вот, Галина Михайловна, и пригодилось…
– Мама говорила, что у нее для похорон все приготовлено: и одежда, и тапочки, и свечи, и крест в руки – дома лежит, в чемоданчике; она мне его показывала.
