По святым местам | страница 53

– Издравствуй, Петровна, а где Сыч-то твой?

– Да третьево дни уехал. Все по монастырям шатается, бес хромой, все что-то ищет.

– А как живешь?

– Да твоими молитвами. Ни шатко ни валко. А на дворе-то студено!

– А где молодицы?

– Да в баню пошли.

– Ванюху-то оженили?

– Как же, около Масленой женили.

– Молодуха-то хороша?

– Хороша, к работе приобычна.

– А большак-то надолго сокрылся?

– А пес яво знает, пока все монастыри не обшатает, не вернется.

– Куда как прост Василий-то твой. Сидел бы дома в тепле, пенсия у него военная.

– Ладно, Евдокия, смалкивай знай. Его дело.

– Ну, прощевай!

– Прощевай, прощевай.

Вот эти незабудки, здесь помещенные для шутки, чтоб люди русские свой язык не забывали.

Всем известно, что ни театры, ни концертные залы, ни циклопический глаз телевизора, ни аудитории институтов, ни мягкокреслые залы парламентов, ни мертвечина музеев и наглая обнаженность выставок не являются средоточием и выражением совести народной, а средоточием и выражением совести народной является то, что уничтожалось буквально в первые дни захвата власти в стране большевиками. И это были православные монастыри, обитателей которых нередко сразу расстреливали под монастырскими стенами, рассеивали по тюрьмам и лагерям, которые охотно устраивали в тех же монастырях…

Представляю на ваш суд мое видение ныне возрождающихся монастырей, к сожалению, потерявших преемственные традиции за 70 лет царства хамов, и поэтому идущих очень и очень различными путями, не всегда приносящими максимальную пользу духовно ограбленной большевиками нации.

Была у меня превеликая нужда съездить в Ивановскую область к старому, еще по военным годам, другу, который прозябал где-то в захолустной деревушке среди лесов и болот. Когда я пришел на вокзал и сунулся в оконце билетной кассы, то у меня получилось, как у Козьмы Пруткова – человека мудрого и предусмотрительного: «Читатель, разочти вперед свои депансы, чтоб даром не дерзать садиться в дилижансы». У меня не хватило денег как раз на два перегона. Ехать можно было только до Веткино, а мне надо было в Мокрецово. Делать было нечего, и я взял билет до Веткино, думая, авось как-нибудь пронесет, если не накроет контролер, и я благополучно слезу в Мокрецово. Но на мою беду перед Веткино в вагоне появился контролер. Он пощелкивал своими щипчиками, грозно шевелил широкими черными усами и требовал предъявлять билеты.

– Так-с, значит, вам выходить в Веткино, – сказал он, многозначительно посмотрев на меня и ловко пробив дырку в моем билете.