Вагон был хвостовой, и контролер остался с проводником пить пиво. Поезд остановился в Веткино буквально на две минуты, и контролер в узком купе проводника, обсасывая с усов пивную пену, благожелательно кивнул мне головой на прощанье. Поезд ушел в утреннюю холодную мглу, и на перроне осталась тощая старуха в красной фуражке с желтым флажком, да я – фигура полупочтенная, с солдатским «сидором» за спиной, в мятой кепчонке, с бородой лопатой и на костылях. Старуха с куриной шеей, поправив красную фуражку и сунув флажок в чехол, направилась ко мне. Я огляделся. За перроном сплошной стеной стоял лес и виднелась проселочная дорога. На перроне стояла маленькая контора начальника полустанка, да метрах в ста виднелся домик путевого обходчика.
– Не положено.
– Что не положено?
– Стоять на платформе без дела, – сказала красная фуражка.
Я спустился с платформы и направился к проселочной дороге. Постепенно утренняя дымка разошлась, выглянуло солнышко. Я тихо шел по дороге, примерно с километр, и оказался перед мостом через не очень широкую реку. На пеньке у реки сидел тощий старый монах и давал указания двум другим, ходившим по реке с бреднем. Они были в трусах, майках, но на голове у каждого – черная скуфья.
– Отец Исидор, заходи глыбже, глыбже! А ты, Стефан, заворачивай ко мне. Я счас, энту рыбу боталом начну шугать.
Старик поднял с земли длинную гибкую палку и стал мерно хлопать по воде.
– Святитель Христов Николае, помогай нам, грешным! – кричал старик, хлопая боталом.
Монахи заворачивали к берегу и стали тащить бредень. В мошне трепыхалась разная мелкая рыбешка.
– Ну вот, с ведро будет – братии на ушицу, и то слава Богу. А ты куда, раб Божий? Что-то я тебя не знаю.
– Я с поезда в Мокрецово.
– Так здесь Веткино!
– Ссадили меня.
– А… ссадили. А кто у тебя в Мокрецово?
– Да товарищ фронтовой – Гриша Ивушкин.
– Гриша, говоришь, Ивушкин. Безрукий?!
– Да.
– И-и-и, милок, нет яво уже. С месяц как приказал долго жить. Еще сорочины не справили.
– А что с ним?!
– Да ничего особенного. Мужик был хворый, хлипкий. Перебрал малость на свадьбе у соседа и – аминь! Не выдержал. Ну вот, ты уже заскучал. Все там будем! Ну раз такое дело, пошли к нам в монастырь. Отслужим по новопреставленному панихиду. Не в запое он опочил, а от сердца. Что-то мало сегодня к нам приехало, а то обычно по 150–200 человек вываливает на платформу. Как твое святое имя?
– Василий.
– Не пьешь?
– Нет.
– А то у нас на Руси народ, подлец, запоганил такое имя. Как – Вася, значит – пьяница. А меня обозначай: старец Симеон. Я духовник обители. Схимонах. А правит обителью игумен Кирилл. Он и строитель, и распорядитель. А я по духовной, значит, линии, избравший благую часть. Челноком пойдем по реке, сейчас братия приведет. А вот и он. Заскочишь? Садись, садись. Ну, Господи благослови! Я на руле, братия на веслах.
