Одни стали ходить в моленную со своими иконами и молились только на них; другие иконы в реку покидали, проделали в избе в углу дырку на восток и молились на эту дырку; третий и книги все выбросили и начали радеть: скакать козлами по кругу, полотенцами махать, Духа Святого призывать и пророчествовать; четвертые развелись с женами, некоторые даже приняли оскопление. Такая пошла неурядица в деревне – и драки, и ругань, и вражда великая. Вообще все взбесились и считали, что их вера – самая правая. Наконец, старики вызвали из Нижнего знаменитого поморского начетчика Пичугина. Приехал Пичугин, посмотрел на все эти безобразия, моленную закрыл и всех предал заклятию. Народ испугался, притих. Вдруг детей стала валить «глотошная», горловая болезнь, не успевали хоронить. Пришел народ к избе, где остановился Пичугин, встал на колени, каялся, просил снять заклятие. Пожалел народ Пичугин, снял заклятие, проводил его народ, и «глотошная» прекратилась. Правда, доктора говорили, что была эпидемия дифтерии, но народ больше верил Пичугину заклятию и Божией каре. После отъезда знаменитого начетчика, собрались все мужики на сход. Судили, рядили, как дальше быть с верой, чтобы всех к одному знаменателю привести. Старики решили, что порядка не будет, пока у нас не будет законной иерархии. Нет иерархии – нет и Церкви, а вместо Церкви беззаконное сборище. Но возвращаться в никонианскую церковь упертый народ не соглашался. Но вот выступил один тароватый старик и сказал, что он прослышал, что есть такая церковь вроде бы и не вашим и не нашим. Называется она Единоверческая, где служба и обряды идут по старым книгам, как в дониконовские времена, и крестятся двуперстием, правят настоящую обедню, но попа дает никонианский епископ от Священного Синода. Подумал народ и согласился. Главное, что двуперстием креститься можно, да еще и то, что причастие будет. Народ-то без причастия страдал, а начетчики, как ни старались, не могли объяснить, как без причастия спасаться. А ведь во Святом Евангелии сказано, что без причастия Тела и Крови Христовой – спастись невозможно. Последнее и решило все дело. Народ был утешен, все были рады и счастливы, как на Пасху. Дружно в моленной срубили алтарь. Пригласили попа и дело пошло на лад. После революции власти церковь закрыли, но разграбить ее народ не допустил. Вновь она открылась в 1943 году, ну тут уж какое там «единоверие», и стал обычный патриарший приход.
