– А сейчас как, монастырь поправили?
– А как же, конечно, там многое поправили. Вот стены восстановили, которые кругом. В Успенском соборе тоже порядок навели. Там очень древняя роспись стен была. Но все было в запущении, и роспись где пожухла, где осыпалась, а в галдарее, что кругом храма, вообще росписи масляной краской закрасили, замазали, чтобы слепых не смущать. Там цех был сделан для слепых, чтобы баночки для ваксы штамповали. Но вот в восьмидесятых годах власти хватились, нагнали из Ленинграда реставраторов. Так они эту закраску по миллиметру отколупывали, роспись открывали и большую деньгу на этом зашибали. Так что, если вы стариной интересуетесь, то поехали к нам на Успенский погост. Деревня старая, неподатливая, раньше по старой вере жили, да и сейчас в обиходе по-старому стараемся жить.
Я подумал и согласился. Мы вышли где-то между Юркиной горой и Шибенцом. Поезд ушел. Мелькнули красные сигнальные огни, и я остался с Федей и его взбодрившимися цыплятами. Красота кругом неописуемая, дали неоглядные, небо синее, поля высокой ржи с васильками. В небе жаворонки, ласточки. Очень много яркого света. Какая-то первозданная чистота кругом, а вдали стеной чернолесье. Около ржаного поля поплелись потихоньку к деревне. Дорога привела к светлой березовой роще на сельском кладбище. Кресты все высокие, осьмиконечные, с голубцом. Рядом старинная, потемневшая от злых северных ветров, шатровая церковь, увенчанная православным крестом. Вблизи виднелся сложенный из вековых бревен просторный поповский дом и сарай. Затем ступили на деревенскую корытообразную дорогу. Деревенские дома на высоких подклетях расположились вдоль улицы. За деревней широкой голубой лентой блестела река Сясь. В средней России у нас таких домов не ставят. Создается впечатление, что они как бы двухэтажные. Нижний сруб – приземистый с хозяйственными помещениями, сбоку – крытая лестница и площадочка-гульбище, пристроенная к жилым помещениям второго этажа. Второй этаж высокий, просторный, делящийся на переднюю – летнюю, и заднюю – зимнюю части. Под крышей еще делалась горница с выходящим на фасад балконом.
– У нас в деревне все верующие и издревле были старообрядцы-беспоповцы, – рассказывал Федя, – Но со временем стали мудровать, разбиваться на толки. Что ни мужик, то согласие, что ни баба, то толк. Это все наставники воду мутили, каждому хотелось верховодить по-своему. И в народе началась полная неразбериха.
