Мужчины совсем прослушали колокольчик, приглашавший к обеду, так глубоко они погрузились в вереницу приключений, и все снова и снова их громкий хохот разлетался по нижнему коридору зала.
Лишь Тун совсем не смеялся.
- Я чувствую запах капусты, - сказал, наконец, Гизе. - Что сегодня подают?
- Квашеную капусту, господин, - ответил Попрыгунчик, - Но... сын, тебе надо еще почиститься!
Он вскочил на ноги и быстро пошел в душевую. Теперь Гизе остался наедине с Туном, который так молча и сидел на спинке стула, поставив свои разодранные башмаки на светлую обивку сидения.
- Что ты выглядишь так убито? - спросил Гизе.
- Я думал о тебе, - сказал Тун очнувшись. - Я ведь хотел когда-то стать твоим компаньоном. Еще не поздно?
- Нет, конечно, если ты достаточно хитер.
- А как же!
- Все тип-топ! Давай пять!
Тун пожал протянутую ему руку, взгляд же его скользил по стене, где висели два изречения. Белым по синему. Он, ощущая крепкую хватку Гизе, одновременно прочел:
- Один Христос! Иисус взывает к тебе! - Потом он освободил руку и спросил:
- Если я тебе друг, то ты мне поможешь научиться, как делать крестики из сложенных листов бумаги?
Поначалу Гизе поглядел на него в полном недоумении, а потом громко расхохотался:
- Может, ты хочешь на этом заработать кружку пива? Да, особенно на юге, ближе к Риму, это производит впечатление. Там любят молиться.
- Нет, - пояснил Тун. - Это не из-за пива.
В этот момент вернулся Попрыгунчик и кинул на стол стопку белья.
- Вот, горбун, твоя сменка. Иди и продрай свою кожу!
Гизе исчез в клетке душа и запел одну из своих, сомнительного содержания, песенок. Попрыгунчик подпалил свою трубку и покачал черной волосатой головой. Вдруг он крикнул:
- Ну ты, сумасшедший! Положи на место газету, я тебе говорю, мне еще надо ее прочитать, а он, простак, ее разорвать хочет! Хочешь, поди, из нее свернуть кораблик, а?
Тут Тун быстро побежал прочь, а убегая, коротким ударом пнул метлу за дверь. Ведь кто его мог знать...
На следующий день Гизе приняли в ночлежку, а еще некоторое время спустя - в клуб для „остатков". Это был особый клуб. Членами его состояли те, кто захотел остаться безбожником, кто не воспринимал всерьез ни Бога, ни какой-либо вообще порядок. Они пели духовные песни на мелодию и в такт гармонии, но со своими собственными словами - тихо мыча про себя, если начальник стоял на возвышении у стола, и громко, не стесняясь подмешивать ругательства, если отправлялись работать под крышу
