Так Ум Ян стал богатым человеком, который всегда, сквозь сутолоку и шум города, слышал журчание вечности.
Потом он устроился в этом приюте, где стал хорошим, надежным работником. Он сопровождал подводы и помогал студентам в их переездах с одной квартиры в другую; он собирал макулатуру в бюро, на предприятиях, на главных улицах и у крепости; а еще он просил с кружкой у дверей.
...Тем воскресным днем Ум Ян неожиданно появился в зале, когда Тун, поправляя на место стулья, взял в руки Библию, чтобы поставить ее на полку у стены.
Старик с удивлением глядел на юношу, потому как уборка в зале после утренней молитвы - это была его работа, уже в течение ряда месяцев! Он находил это для себя почетной обязанностью, подобно левиту, выходящему по воскресениям утром для служения, а сегодня, на тебе, он видит, как этот незнакомый юнец переставляет Библию. И это ведь вдобавок тот паршивец, что во время молитвы...
- Что ты здесь делаешь? - спросил он немного грубовато.
Тун поднял голову. В Ум Яне он и прежде находил что-то загадочное. Он умел убеждать, мог как бы между делом для кого-нибудь так взглянуть, будто читал все, что было у того на сердце.
- Я работаю здесь, - коротко ответил Тун.
- Ах так, ну ладно. А вообще-то, это моя работа. Ее мне доверил Шеф.
Бумс! Ну вот опять. Доверил! Доверил - совсем как Пайпи с его медью и бронзой. Неужели нельзя было и ему, Туну, что-нибудь доверить, пусть даже и не здесь, не в наведении порядка в комнате для богослужений?
Внезапно ему снова вспомнился зимний день, тот самый предрождественский вечер, с чудным песнопением, а потом... охранник, сцапавший его за шиворот. А теперь вот Ум Ян, который хотел его прогнать прочь. Неужели он был лишним во всем мире?
- Мне это поручил инспектор, - упрямо стал возражать он. - И... я это выполню. Ты меня не прогонишь, понял? Я не позволю гнать себя отовсюду!
Конечно, Ум Ян был мудрым человеком. Он взглянул на молодого человека, сжимавшего кулаки из-за того, что не желал, чтобы его прогнали. Ум Ян почувствовал, как что-то поднимается у него в душе, воспоминание о давно прошедших временах, ведь и его когда-то отовсюду гнали, из общества, с работы.
- Хорошо, - сказал он. - Работай дальше. Но тогда ты будешь должен делать это и в будущем, ясно? Я в таком случае ухожу.
Он развернулся и вышел из зала.
Тун глядел ему вслед. Он слушал звуки удаляющихся тяжелых шагов по лестнице. Он молча поправлял стулья и посмотрел на дверь. Там, перед ним стоял инспектор, осматривая оценивающе зал. Тун шмыгнул перед ним, будто не заметил; он хотел выйти во двор, слегка размять ноги.
