«Как царь Борис любил и жаловал иноземцев», видно, например, из того, как принимал он ливонцев, искавших спасения в России от преследования поляков, занявших Ливонию. «…Царь пригласил их к обеду. Пожилые и знатнейшие от немцев заняли места так, чтобы царь их всех мог хорошо видеть. Прислуживали всем бояре. На столе, покрытом скатертью, находился белый вкусный хлеб и соль в серебряных солонках. Пир начался тем, что сразу, в один принос, было подано столько блюд, что весь обширный стол был заставлен; носили кушанья до самого вечера. Много было всякого рода пива, меду и вин заморских. Царь, отведав с поданного ему блюда, сказал:
— Приглашаю вас, любезные немцы, на мою царскую хлеб-соль.
Так же приветствовал царь немцев, выпив вино. Бояре старались напоить гостей допьяна, но те, видимо, воздержались, зная от приставов, что царь любит трезвость.
Заметив, что гости стесняются, царь засмеялся.
— Я вас потчую как хозяин, — сказал царь. — Веселитесь, как хотите, не опасайтесь нарекания, пейте за мое здоровье! Лошади готовы, когда настанет время, вас отвезут невредимо».
Но более всего в царствование Бориса Годунова ослепило блеском и пышностью глаза иностранцев принятие датского принца Иоанна, жениха царской дочери Ксении, которая, кстати, была «зельною красотой лепа», бела, «млечною белостию облияна» и лицом румяна; очи большие, блестящие, особенно красивые, когда сверкают в них слезы жалости; брови союзные (сросшиеся); телом изобильна (полна), ростом не высока и не низка; черные волосы ее «аки трубы» лежат по плечам». Но к тому же была Ксения чудного разума, в книжном деле искусна и любила пение, особенно духовное. Жених был ей подстать, а потому и царь старался. Столы просто трещали от серебра и золота. «Посредине столовой находился четырехугольный стол, искусно украшенный серебряными подносами, чашами, блюдами, кубками из чистого золота…» А «честил» царь будущего зятя пышными обедами ежедневно.
Остались в истории и пиры Годунова, даваемые им в Серпухове в продолжении шести недель. Под раскинутыми шатрами всякий день угощалось до десяти тысяч человек, среди коих в основном были воины. Кушанья подавали в серебряной посуде. А расставаясь с войском, дал Борис обед в поле пятидесяти тысячам пировавших на лугах по берегу Оки. Яства, мед и вино развозили обозами; чиновников одарили бархатами, парчами и комками. Посол германского императора Варбоч не мог исчислить серебряной и золотой посуды, которая горой лежала в комнате, смежной со столовой. При нем подали на стол около сотни различных блюд.
