«Вспоминаю то время, когда в прессе впервые появились публикации митрополита Иоанна по истории России, по Российскому самосознанию и оценке современных политических движений, – снова из разговора с рабой Божией Людмилой, – тогда под знамена владыки встали ряд православных, крайне правых организаций, настроенных более агрессивно, более жестко. И политические движения встали под знамена владыки и пошла несуразица. Они не смогли понять, что владыко в первую очередь был молитвенником, что он жил по-настоящему монашескими правилами. И, будучи епископом, он выполнял то, что ему велел Господь. Не дано им этого было понять. Они посчитали, что владыко звал их на баррикады, так как привыкли к активным действиям, он же был заступник за Россию.
Владыко очень твердо повел себя, когда начался путч. Он встал на молитву. А как он начинал борьбу с сектами, с катакомбниками!!! Это было время, когда было важно правильно сориентироваться. С одной стороны, мы обретаем мощи, народ начинает ходить в храм, а с другой – эта эйфория от демократии. Многие вещи тогда развивались очень быстро и стремительно. И не все решалось криками, лозунгами и введением войск. Давно сказано, что Россия всегда спасалась тихой молитвой. И если бы на Петербургской кафедре по тем временам оказался более активный епископ, то неизвестно, куда бы нас все это привело. Под влиянием митрополита Иоанна и господин Собчак вынужден был меняться: сначала из светских побуждений, а потом и из порыва души сделал многое для Русской Православной Церкви. Многое повернул в политике города таким образом, что сейчас это мы воспринимаем естественным образом. Это влияние молитвы, любви владыки. Россия стоит тихой молитвой, и не всегда мы знаем имена этих молитвенников, и, слава Богу, что не знаем. Мы тогда бы по своей "учености и умности" наделали такого, что им бы пришлось отмаливать очередные 70 лет».
После трагических событий в «Северной Короне», гроб с телом владыки Иоанна был поставлен в Свято-Троицком соборе Александро-Невской лавры. Митрополит был в белом шелковом архиерейском облачении с вышитыми его духовной дочерью Валентиной Дюниной золотыми крестами на омофоре и звездицей на саккосе. На улице сплошным белым саваном лежал белый снег. Лежал и не таял…
Из пророчества монаха Корнилия:
«…Буду прославлен в лике святых. Монастырь наш станет Лаврой. На могиле моей будет стоять храм, где будут совершаться ежедневные службы. За отступление от Бога народ будет наказан на три поколения. А когда положат меня на восток, тогда придет оттуда ИЗБАВЛЕНИЕ».
