Переливание супругу моему, конечно, сделали. Но снова проблема возникла: редкая группа у него оказалась. Опять к матушке за ее молитвами и советом. Приехала. «Ничего. Не волнуйся. Найдется кровь. Ищи… на предприятии. Надо по радио сказать. Нужно делать». Так мы и сделали. Моя крестница объявила по селектору. Восемь человек подошло буквально через час. Перелили почти пять литров крови. Живет, слава Богу, после этого супруг мой.
* * *
Многое матушка, безусловно, брала на себя. Старенькая, немощная, болящая, она молитвой своей одолевала врага рода человеческого. Мстил он ей за это без устали. У матушки на могилке висит фотография, где ее левая ручка перевязана тряпочкой. Она постоянно падала на эту ручку. И очень часто эта рука у нее была перевязана тряпочкой. И когда кого-то матушка отмаливала у Господа, и Он являл чудо, то враг мстил тем, что она ломала свою ручку. Очень враг мучил ее. Она бывало даже кричала от боли. Когда боль отходила, она садилась, а сил-то, видимо, говорить уже не было, качала головкой, показывала на ручку и всем видом своим говорила, что, «дескать, не смогла я выдержать эту боль. Что же делать, немощная я».
* * *
Однажды мы втроем приехали к ней. Сидит наша матушка возле дома, ждет. Сказала каждой то, что надо сказать, в чем-то поругала. А я, помню, впала в какое-то преслушание. Матушка назначила мне епитимию. Благословила – значит надо выполнять. Стоим мы на коленях возле матушки (ведь перед схимниками, когда они благословляют, становятся на колени), и подходит женщина. Пьяная. И обращается к матушке, как к мирскому человеку: «Здравствуй, бабушка». И целует ее. Понятно, что не разумея, кто перед ней. И две мои напарницы с некоторым пренебрежением отнеслись к этой женщине. Слов не было сказано никаких, но отношение их было понятно. Матушка тут же отреагировала, сказав: «Она гораздо чище многих других».
Через некоторое время снова впала я в какие-то прегрешения, касаемые веры. Долго я мучилась и все-таки поехала к матушке. Был со мной муж и еще двое человек. У матушки была в гостях дочка ее. Перед уходом благословляет она нас. Всех благословила, а меня нет. Даже внимания не обращает. И стала я про себя молиться, что, видимо, впала я в такие прегрешения, что нет больше места для меня в матушкином сердце. Так скорбно было на душе. «Господи, я грешница, но только не оставь меня ее наставлениями. Не разумею я вины своей. Наставь меня». Возопила я. Страшно мне стало от того, что я уйду сейчас и останусь без матушкиного окормления и молитв. Не могу увидеть греха своего. Знаю, что муторно на душу, плохо, а понять не могу. И тут матушка подняла глаза и говорит: «Посмотри, небо открыто. Господь на нас смотрит, Ему ли не верить?!» И тут мне весь мой грех стал понятен. Пошло покаяние. И поскольку я раскаялась, тут уж она голову мою взяла и говорит: «Неразумная ты, неразумная. Молись лучше. Перестала молиться, вот и впала в соблазн». Простила меня.
