- А-ах т-ту ... - прорычал прыщавый, кривя лицо и поднимаясь на ноги. В подрагивающей руке он держал огромный английский браунинг устаревшей модели. Владиславу стало слегка неуютно - устаревшая модель устаревшей моделью, но с палкой на браунинг - это не входило в его понятия о выгодном соотношении сил. На таком расстоянии было нечего и думать выбить оружие из рук озверевшего ганзейца.
Дела оборачивались худо и могли обернуться ещё хуже, если бы на сцене, подобно deux in machina, не появилось новое действующее лицо. Оно, вернее, уже давно присутствовало в сенях - язык не поворачивался назвать это помещение холлом или вестибюлем. Краем глаза инженер отметил чьё-то присутствие в чёрном проёме неосвещённого коридора, но был так занят беседой с новыми знакомыми, что не придал этому значения. И лишь когда о голову прыщавого с треском разбилась глиняная кружка, повергнув того на выкрашенный в ржавый цвет дощатый пол, Трещевский вполне уразумел, что в сенях его ожидали не двое, а трое ганзейцев.
Высокий русобородый человек в ниппонском, расшитом драконами кимоно отшвырнул в сторону рукоять кружки, подобрал браунинг, засунул его за пояс, перешагнул через прыщавого и прошёл к тяжёлому конторскому столу в углу сеней, где опустился в скрипнувшее под его тяжестью кресло и возложил на стол, рядом с керосиновой лампой, могучие длани, густо покрытые наколками, из которых можно было узнать, что носитель их принадлежит к одной из старших линий влиятельной семьи Корабельщиков. В распахнутом вороте кимоно тоже виднелись наколки и тускло поблескивал старообрядческий медный крестик, что свидетельствовало о происхождение данного Корабельщика от русских поморов.
- Что стоишь? - полюбопытствовал Корабельщик хрипловатым низким голосом, - В ногах правды нет. Присаживайся, - он кивнул через стол на допотопный, чуть ли не гамбсовский стул.
Инженер прошел мимо застонавшего и закопошившегося на полу прыщавого и осторожно опустился на стул. Бородач тем временем достал из стола трубку и закурил ее, чиркнув спичкой - собственной ганзейской работы, судя по повисшему в помещении запаху горящего фосфора.
- Ну, выкладывай, - сказал он. - Что за беда? Чего ради к честным людям средь ночи вваливаешься, спать мешаешь?
Прыщавый приподнялся на локте, тряхнул головой и застонал.
- Ту, труминг! - не поворачиваясь, бросил бородач, - Похевал вас воллен, и завинти сирену. Смальше будешь хрутингом на хаузе ряштать, ферштнул? Выхильфай Торстейна из кольмы, да дренкла волоки до базару.
