— У тебя сейчас много свободного времени, подумай о том, чтобы встать с другой стороны трюка, — предложил Эрик. Понятно, что сейчас Фрэнк ощущает себя списанным пилотом, которому милости ради предлагают стать авиаинструктором и каждый день видеть, как другие поднимаются в небо. Но пройдут пара месяцев или год, эмоции улягутся, и Фрэнк сможет посмотреть на предложение другими глазами. — Ты знаешь почти все, научен уже собственным опытом, понимаешь, как важна правильная организация. Каскадеров в Голливуде много, а толковых постановщиков трюков единицы.
— Я подумаю, — дежурным тоном отозвался Фрэнк. Но Эрик другого и не ждал.
— Страховка покроет твое лечение и восстановительную терапию, — сказал он. — Если надумаешь насчет постановки — звони. Помогу начать, сведу с нужными людьми.
Не прощаясь,Эрик вышел из палаты. Фрэнк ничего не сказал — ему явно нужно было время все обдумать.
Сев в машину, Эрик посмотрел на часы. Как раз успеет доехать до базы, проверить подготовку оборудования к хромакей-съемкам до тренировки с Камероном.
Ему претило признаваться в этом самому себе, но тренировки он ждал. Почему-то казалось, что Камерон способен разогнать холод в душе, поселившийся там после визита в больницу. Возможно так и было бы, если бы неожиданно не позвонили со студии: отменились съемки у пары повар-домохозяйка, и организаторы попросили разрешения поснимать сегодня их. Поэтому вместо ненапряжной веселой тренировки вышла полноценная изнуряющая съемка с дублями, игрой на камеру и каким-то чужим, собранным и явно отыгрывающим роль Камероном.
А после съемок тот и вовсе отвел его в сторону.
— Послушай, мне нужно уехать на пару дней. Вроде бы неплохо же получилось? Если в пятницу повторим, достаточно будет?
— Да, уже получается неплохо, — Эрик набросил на шею полотенце. — По возможности делай растяжку хотя бы раз в день. У тебя хороший шпагат, но подстраховаться и подготовить мышцы и связки не помешает.
Эрик не стал говорить о том, что так не делается, и негоже выходить с кое-как сделанным номером. Наверняка Камерон понимал все не хуже него. И для такого спешного отъезда наверняка были причины. Но все равно внутри ворочалось глухое раздражение.
— Ты прости, — Камерон явно был чем-то удручен. — Семейное. Если вернусь раньше — позвоню.
— Да, конечно, звони, — Эрик спешно пытался припомнить, что слышал о родственниках Камерона. И с удивлением понял, что не знает ничего. Камерон никогда не появлялся на красных дорожках под руку с матерью или отцом, не давал интервью в интерьерах отчего дома.
