Лесной хозяин встретил лича во всем своем великолепии.
Огромный, черный, словно сама тьма, он громоздился на крыше терема бесформенным, растекающимся пятном ночи, из которого вытягивались длинные лапы с когтями-саблями. Вместо головы был медвежий череп — слишком гигантский для обычного, даже особенно крупного, медведя. Этот череп явно принадлежал существу гораздо более великому, могучему и древнему…
Алые искристые ленты — следы колдовской силы — развевающиеся на ветру, как знамена, говорили о том, что монстр обладает не только физической мощью, но и серьезной магией.
Увидев лича, призрачный зверь зарычал. Разверзлись костяные челюсти, усеянные рядами зубов-ножей, вырвались из глотки клубы тумана.
— Спускайся и сражайся со мной! — крикнул Моа, но враг даже не сдвинулся в его сторону, напротив, принялся изо всех сил раскачивать крышу терема.
Основательное сооружение скрипело, трещало, но монстру не поддавалось, как он ни старался.
Выругавшись про себя, лич вернулся обратно в терем. С улицы проклятущую зверюгу без магии не достать. Придется лезть на чердак, искать выход на крушу и сражаться с призрачным медведем там…
— Моа! — Има накинулась на него, потрясая книгой магии. — Все как в той страшилке происходит!
— Угу. Будь осторожна, если крыша начнет рушиться, выбирайтесь с конем наружу, чтобы вас не придавило. Этому медведю, похоже, только вы — живые — нужны. Ко мне он даже спуститься не соизволил.
Лич направился к лестнице, но девушка поймала его за рукав.
— Моа, послушай меня. Помнишь, чем страшилка заканчивается?
— Тем, что всех зверей убили.
— «Только кости под пеньком»… А каким пеньком, если они все в подвале? Мертвые?
— Разве это имеет значение? Все это лишь для рифмы… — хотел закончить непонятный разговор Моа, но Има потянула его к открытому ходу в поддомье.
— Я заглянула в подвал, пока ты на улице был… Идем! Ты должен это увидеть!
Должен, так должен.
Девушка первая спрыгнула вниз. Запалила на ладони шарик света. Робкие неупокоенные тенями прянули к стенам. Лич спустился следом. Принюхался к земляному, прелому запаху, слишком густому и влажному для местных камней и пыли.
Юркий огонек на Иминой ладони вырвал у жадной тьмы основание терема — огромный пень, похожий на спрута, весь в резьбе непонятных символов.
— Тут была кереметь. Святилище лесного духа среди заповедных дерев…
Девушка приблизилась к пню — в нем было охвата четыре, может пять — мазнула свободной ладонью по символам и тут же отдернула руку.
