Шум поднялся неимоверный. Я видел агрессивную активность личностей с синими повязками, видел ненависть в лицах одних и надежду – в глазах других. К бочке прорвалась дородная дама, раскрасневшаяся и с заплаканными глазами:
– Верните нам наших дочек, ироды! Где наши дочки?! – закричала она.
– Да кто ж против-то? Вот они, сами посмотрите!
Раздался гулкий удар часов, и двери института широко открылись.
Первым шествовал Стеценко под руку с Пелагеей Павловной – начальницей института. Когда только успел побриться, шельмец! Далее – Вишневецкий с Натальей Андреевной Гагариной – оба стройные и красивые, я даже позавидовал слегка. Новые и новые пары выходили на крыльцо и спускались на площадь. Белые кружева и солдатское хаки. Лакированные туфельки и кирзовые сапоги. Аккуратные прически и фуражки с кокардами.
Я замер на своей бочке, глядя на толпу.
– Наташенька! – закричала вдруг дородная дама, и площадь взорвалась ликующими криками.
Спрыгнув с бочки, я протиснулся к своим людям и скомандовал:
– С музыкой, в темпе вальса, шаго-о-ом марш!
До Елисаветинского монастыря мы прошли под звуки незабвенной "Маруси", которая от счастья слезы льет. Монахини приняли девушек с распростертыми объятьями, а я построил роту в походный порядок, дождался пулеметной команды, которую никто и не думал трогать, и ускоренным маршем мы выдвинулись к конюшням. Добрая половина толпы следовала за нами – еще бы, такое зрелище!
Обалдевшие кавалеристы за решетчатыми воротами заклацали затворами своих драгунских карабинов, но, увидев мои погоны, приоткрыли створки – как раз, чтобы я смог пройти.
– Какого черта вы себе позволяете, поручик?! – брызгал слюной Рыльский.
Его полное лицо раскраснелось, глаза налились кровью, а рука сжималась и разжималась на эфесе сабли.
– Вы арестованы как предатель или провокатор, господин полковник, – сказал я. – Если вы добровольно не сложите оружие и не проследуете со мной в расположение моей роты – под арест, я буду вынужден…
– Что?! Что вы мне сделаете, поручик, у меня тут пятьсот сабель…
– А у меня бомбометчики сейчас наводятся на крышу вашего штаба. И, видит Бог, если мы с вами отсюда не выйдем через четверть часа, они дадут серию из дюжины зажигательных снарядов по вашей богадельне.
– Какое вы право имеете… – он явно сдувался.
– Самое непосредственное. Ротмистр Карский с утра пораньше наведался на телеграфную станцию, так что о ваших деяниях и ситуации в городе уже знают на самом верху. Угадайте, кто назначен новым исполняющим обязанности командира гарнизона?
