– Берешь с собой полдюжины бойцов и бегом – через кладбищенскую сторону в бакалейную лавку, ее из окна видать. Тебя интересуют крупы, пеммикан, консервы – понятно? В неприятности старайся не влезать, но если они случаться – пошуми, мы услышим и вытащим вас. Понятно?
* * *
Ночью лоялисты на баррикадах жгли огни и переговаривались. В городе было неспокойно – слышался звон разбитого стекла, крики, пару раз донеслись хлопки выстрелов. Мне, вообще-то, было совестно – рота должна была быть на улицах, наводить порядок… А мы отсиживались тут.
С другой стороны – сунуться в город не зная обстановки и погубить людей в уличных боях – это глупость несусветная. Как мы поможем людям, если нас перестреляют из окон и крыш за первым же поворотом? Я ждал Стеценку и психовал от отсутствия рации. Мобильные станции всё еще были дефицитом, а тут предполагалось, что связью нас обеспечит полицмейстер. Спать всё равно не получалось, так что я спустился во внутренний дворик, махнул рукой солдатам, которые стояли на посту у флигеля. Мы специально подобрали семейных, тех, что постарше – во избежание, скажем так.
Вдруг от стены здания отделилась фигура – и бросилась наперерез мне. Я схватился за револьвер, но потом выдохнул – платье! Это была одна из воспитанниц.
– Господин офицер, разрешите обратиться? – девушка храбрилась, но было явно видно что она смущается.
– Обращайтесь, сударыня… – и как она из флигеля сбежала?
– Мы тут всей комнатой решили, что хотим быть сестрами милосердия. У вас ведь есть лазарет? Вы не подумайте, мы с понятием – у нас соответствующие курсы читали и сестринская практика у нас была, в Доме призрения при Елисаветинском монастыре…
Я рассмотрел ее повнимательнее: тщательно уложенные светлые волосы, изящная шея, чуть курносый нос, бархатные карие глаза, в которых отражался свет из окон института.
– Скажу прямо, сударыня, это для меня – полнейшая неожиданность. Тут, в Мангазее, как я понял, к имперцам теплого отношения ждать не приходится.
– Так ведь вы – совсем другие! Я это сразу поняла, когда вы говорили перед нами в аудитории… И солдаты ваши ведут себя как будто я для них – младшая сестрица, а не… – она потупила глаза и проговорила: – Про кавалеристов такое говорят, что… Когда вы в институт вломились, мы Бог весть что думали, а оно ведь всё совсем по-другому! А от тех, синих, нам и подавно ничего хорошего ждать не приходится! – внезапно закончила она.
Я совсем разучился общаться с девушками, и тем более мне не приходилось делать этого в роли начальства.
