– Пропалил подошву насмерть! Заснул, пока тебя не было… Сучья печка!
Я подумал, что печка моя, и, значит, он сейчас меня назвал сукой. И даже не заметил этого.
Второй взвод пел "Черный ворон". Их было человек десять, они сидели на дне окопа, курили, и в перерывах между затяжками подпевали красивому чернявому парню, который чистил ружье. Я сделал ладонью успокаивающий жест, мол, сидите, не надо… Понятно ведь, что каждый раз, как велит устав, козырять проходящему мимо офицеру – это просто праздник для души, но если в окопе хотя бы нет ветра, то стоит встать в полный рост…
– Над мое-ею голово-оой,
Ты добы-ы-ычи не дожде-ошься…
Черный ворон, я не твой…
Звук взрыва разорвал тишину ночной идиллии и заставил меня пригнуться. На той стороне происходило что-то невообразимое: треск пулеметных очередей, хлопанье винтовок… Вдруг в небо взлетела красная ракета. Секунда, вторая… Ракета взорвалась в небесах, оставив после себя ощущение праздника и две светящиеся точки, которые стремительно приближались к земле. Феликс! Думать было некогда.
– Рота, к бою!!! – заорал я и побежал по траншеям.
Солдаты, заспанные, выскакивали из землянок и блиндажей, бежали на боевые посты. Суматоха поднялась невообразимая. Я в бинокль попытался разглядеть, что происходит там, на той стороне. Толком ничего не было видно, какое-то мельтешение и общий хаос.
Меня нашел командир роты, капитан Тенегин.
– Поручик! Что за самоуправство?
– Господин капитан… Феликс, то есть ротмистр Карский идет на прорыв. Ракета была.
– Та-ак… Ладно, принимайте командование ротой, – сказал капитан и побежал куда-то.
Я, честно говоря, оторопел. Как это – принимайте командование? Вдруг мне показалось какое-то движение между траншеями. Я глянул в бинокль – Феликс! Бежит в полный рост по полю к нашим позициям, стреляет на ходу из револьвера. А где его бойцы?
– Рота! Прикрываем ротмистра! – крикнул я, достал револьвер и стал садить из него в сторону вражеских окопов.
Солдаты защелкали затворами и открыли огонь. Феликс все понял, упал на землю и пополз. Я вылез из окопа и пополз ему навстречу. За мной направился кто-то еще. Я оглянулся – Стеценко. Без ботинка.
Феликс укрылся в какой-то воронке, где-то на четверти пути до наших окопов. Мы скатились туда кубарем, и я сразу кинулся к ротмистру. Он был ранен и зажимал руку повыше локтя, чтобы остановить кровь.
– Что? Что? – я не мог найти слов.
Носовым платком, благо, он был чистый, перевязал Феликсу руку прямо поверх одежды, и только потом посмотрел ему в глаза.
