- Ну, а что б ты хотела? Какой дом? - он внимательно взглянул на нее.
- Чтобы было уютно - раз! Чтобы была горячая вода и ванная! Нет, это наверное - раз, а уют - два!
Он про себя улыбнулся: бедняжечка ты моя, как же ты настрадалась в своей холупе!
- Чтобы обязательно часы были с боем как у Марьи Михайловны - три. Что еще? Сразу даже и не придумаешь...
- Я тебе обещаю, - он тихонечко коснулся пальцами её щеки, - что все это у тебя будет. Вернее, у нас!
- У нас? - зарделась Женя. - Как это? Ты, что, жениться на мне собрался?
Она фыркнула, а потом спрятала лицо в ладонях.
- Собрался, - очень спокойно сообщил ей Никита. - Если ты не против.
- Я? - она кинулась к нему на шею. - А ты, что, меня взаправду любишь?
- Глупенькая! Взаправду... Так только дети говорят, когда в игрушки играют. А у нас с тобой не игрушки.
Вагон качало, их кидало друг к другу... и оба они ещё не могли понять и поверить, что детство кончилось. И жизнь - великая, взрослая, - уже подступает к ним. Она уже на пороге...
- Никита... а как же это... так быстро? Разве так бывает?
- Да. Только давай мы об этом с тобой... не сегодня поговорим, хорошо?
- А когда? - широко раскрыв свои фиалковые глаза, спросила она.
- Завтра. Вот до дому доберемся...
- А твои родители? Они же меня на порог не пустят!
- Глупости - ты их не знаешь. И они тебя. А узнаете хоть немножко друг друга - совсем другую песню запоете.
- Слушай...
В глазах её зажглись лукавые искорки, а щечки округлились так трогательно, что он с трудом удержался, чтобы немедленно не схватить её в охапку и не зацеловать всю!
- Слушай, получается, мы с тобой совсем как Ромео и Джульетта, да? Даже хуже - ведь Джульетте было четырнадцать, а мне только через неделю будет тринадцать...
Она опять положила голову ему на плечо... и его повело. Спинка переднего сиденья тронулась и поплыла перед глазами, за нею другая, третья... когда он вспомнил, как впервые увидел её там, в проломе пола такую естественную в своей полудетской наготе в луче горячего света...
Как они переступят черту, которая делает мужчинумужчиной, а женщинуженщиной? И когда... Как-нибудь, - подумал он, отбиваясь от этих беспокойныхи безотвязных мыслей.
- Послушай, Джульетта, по-моему мы приехали... Все, Москва!
Ему сразу стало не по себе. И Жене тоже. Точно их разом - грубо и резко - выдернули из нежной текучей воды и бросили на раскаленный песок...
- Ну, давай выходить, что ли... - с выражением нарочитой небрежности бросил Кит и, ухнув, подхватил чугунную печь. Женька вспорхнула пташкой и полетела вперед. Перстень у неё на пальце пульсировал, наливаясь тревожнымшафранным светом...
