— Ладно, рыбу я, положим, съем, и всё тут. А с тобой что делать? — поинтересовался он у куклы. Та снова промолчала, но взглянула уже откровенно враждебно. Нет, кроме шуток! Совершенно точно, взглянула! И ничего хорошего этот взгляд не сулил — словно эта кукла точно знала, что впереди Сашку ожидает ещё какая-то пакость, и ей, кукле, хотелось бы посмотреть, достаточно ли плохо ему будет, или придётся придумать что-то ещё.
Чувствуя себя полным дураком, он пододвинулся к столу поближе и вгляделся в это тряпичное подобие толстой румяной девахи. Ничего особенного: намалёванные акварелью щёки, пуговичные глаза — столетней давности подарок тёти Кати… Или тёти Клавы? Какая, к чёрту, разница!
Выругав себя, Сашка принялся за уборку, решив не обращать внимания ни на что. Мало ли, может простудился, по такой погоде запросто возможно. Вот сейчас поедим, потом из аварийного запаса сто грамм для профилактики примем и как завалимся дрыхнуть до десяти утра! И всё будет в полном ажуре, и никто втихую наблюдать за тобой не будет!
Сказать было легко… Хоть спиной, хоть боком — взгляд глаз-пуговиц продолжал чувствоваться, вызывая раздражение и пугая своей чётко ощущаемой реальностью. Это продолжалось с полчаса и, наконец, не выдержав, Сашка резко повернулся к кукле, сдернул её с чайника и с ненавистью швырнул на антресоли, куда-то в дальний угол. На душе немного полегчало и, закончив вытирать ржавые пятна с клеёнки, Воронков вернулся на кухню. Нарочито хозяйским жестом он приподнял рыбину за хвост, а другой рукой подхватил под жабры, желая выяснить, разморозилась она или ещё нет.
Щука разморозилась вполне. То есть до такой степени, что, продолжая висеть вниз головой, она вдруг ощутимо дёрнулась, изогнулась, а когда распрямилась и замерла, то средний палец левой руки Воронкова оказался у неё в пасти. Вскрикнув от неожиданности, Сашка инстинктивно попытался его выдернуть, и загнутые зубы, само собой, впились в него ещё сильнее.
— Ах ты…— он выматерился и, подавив желание ещё раз дёрнуться, аккуратно положил рыбину на стол. Осторожно действуя невредимой рукой, разжал челюсти рыбины и вытащил пострадавший палец, а вернее пальцы — эта сволочь умудрилась повредить ему сразу указательный и средний! Но как?!
Засунув кровоточащие пальцы в рот, Воронков полез искать перекись. В общем-то ранки были небольшие, но мало ли какая зараза на зубах у этой твари сохранилась? И как это она умудрилась его цапнуть, ведь дохлее дохлого была!
