Энги проследил за мной недоуменным взглядом, но ничего не сказал.
Я оделась тепло, чтобы ничто не отвлекало меня от молитвы. Расстелила перед крыльцом плетеную из соломы дорожку и встала на колени, обратив лицо к солнцу. Возносила молитвы всем духам по очередности, как учила меня старая Ульва. Каждого из них просила придать верности моей руке, и сквозь нее впустить здоровье в несчастного старика.
Мне казалось, они говорили со мной. Тихим порывом ветра, ласковым солнечным лучом на щеке, невесть откуда взявшимся запахом цветущих трав посреди зимы. Обещали, жалели, бодрили…
Лишь к полудню я опомнилась, чувствуя внутреннее опустошение: пора собираться.
Энги тихо дремал на лежанке, но когда я вошла, открыл глаза. Трогать его лоб смысла не было: мои продрогшие руки едва ли могли почувствовать жар его кожи. Но глаза не блестели, а губы не выглядели пересохшими: похоже, мое зелье действовало наверняка.
Я взяла из шкатулки сложенный листок и повернулась к нему.
— Мне пора. Вернусь, как смогу. Энги молча кивнул и проводил меня немигающим взглядом.
***
Первым делом я заглянула к Гиллю. В доме скорняка, кроме его жены Ленне и дочери Гриды, уже собрались прочие родичи: сноха мельника Марта, ее дочь Келда, которая все старалась не встречаться со мной взглядом, да еще малолетний сын Марты Оле, тоже приходившийся внуком Гиллю.
Я оробела от такого множества народу, взиравшего на меня с затаенной надеждой, но виду постаралась не подать.
— Что решили? — спросила я, обращаясь ко всем, в том числе и к Гиллю.
— Если по-другому никак, — старик облизнул пересохшие губы, — тогда режь меня, дочка. Да только до смерти не зарежь, как свинью, — он слабо улыбнулся.
— Хорошо. Тогда поставьте вариться вот это, — я передала Гриде заготовленную толику дурман-травы, — а я скоро вернусь.
От дома скорняка я прямиком побежала к Ираху. По моему виду он все понял с полуслова.
— Идем? Я готов.
Я кивнула и посмотрела на него с благодарностью, заметив на себе косой, недобрый взгляд трактирщицы Руны.
Ираха я попросила пойти к Гиллю первым — мудрый, рассудительный мужчина куда лучше меня сможет успокоить целое сборище взволнованных женщин. Сама же отправилась к Хакону в надежде, что он успел выполнить мой заказ.
— Илва, — кузнец встретил меня на пороге широкой белозубой улыбкой. — А я уж думал, ты обо мне забыла.
— Как я могла забыть? — я ступила в жаркую кузницу. — Получилось?
Сияющий гордостью Хакон повернулся к полкам с разложенными инструментами и через мгновение подал мне сияющий новизной и свежей полировкой нож — в точности такого размера и формы, какой был нарисован на картинке.
