Ожидала привычного сопротивления и недовольного бурчания, однако Энги меня удивил, позволив усадить себя на лежанку и поднести свечу ближе.
След от плети уже начинал подсыхать, и разорванная беспощадным ударом кожа не выглядела больше кровоточащей раной. Я тоскливо подумала о том, что ждет мою собственную спину после публичного наказания. Осторожно провела пальцами по красноватым следам, опасаясь воспаления — но кожа вокруг раны не выглядела чрезмерно припухшей. Энги шумно выдохнул и закрыл глаза, отклоняя голову вбок.
— Что? — я отняла пальцы. — Больно?
— Нет, — тихо сказал он, не открывая глаз. — У тебя руки ласковые.
Я смутилась и отступила от него, пряча ладонь за спину. Отчего-то вспыхнули щеки, но я спаслась тем, что повернулась к Энги спиной и занялась приготовлением новой порции мази.
— Илва…
— Что? — не оборачиваясь, спросила я, стараясь унять внезапную дрожь в голосе.
И с чего это вдруг я так взволновалась?
Энги молчал, а я старательно делала вид, что поглощена своим делом, чтобы не поворачиваться к нему.
— Нет, ничего.
Пылали теперь не только щеки, но и уши. Казалось, внутри меня самой загорелся жаркий огонь, разливаясь по всему телу. Как нехорошо, что Энги остался дома… Это был первый вечер, когда мы должны были ложиться спать вместе. Обычно он приходил из трактира поздней ночью, когда я уже досматривала третий сон, а вставал лишь к обеду, когда я успевала половину дел переделать. И только теперь я поняла, как неудобно женщине жить с мужчиной — ни тебе помыться толком, ни переодеться к ночи…
Я заставила себя смазать ссадину Энги, почти не прикасаясь пальцами к его коже. Он послушно подставлял шею, но теперь не закрывал глаз, а украдкой рассматривал меня из-под веера густых темных ресниц.
— Илва… ты никогда не задумывалась, откуда здесь взялась?
— Задумывалась. А что толку? — как можно равнодушней ответила я. — Все равно ведь не угадаю.
— Ты нездешняя. По всему видать. У тебя волосы светлые, а глаза голубые — ни у кого из наших таких нет.
— У тебя тоже волосы светлые, — возразила я, закончив работу и вытирая пальцы куском холстины. — А глаза зеленые, ни у кого таких не видела.
— Я — другое дело, — Энги внезапно помрачнел. — Я похож на отца.
— А кто был твой отец? — завела я старую песню, радуясь, что разговор переключился с моей особы на него. — Разве ты его знал?
— Не знал, — процедил он сквозь зубы. — Но пришлось узнать.
— Что? — я непонимающе уставилась на него.
Он покусал губы, словно раздумывая, стоит ли отвечать.
