— Вот. Только хорошего купи, а не того пойла, которым меня старый жук Ирах вчера потчевал.
— Как изволит мой господин, — я обиженно поджала губы, но монеты сгребла и спрятала в кармане передника.
Энгилард-Тур подозрительно покосился в мою сторону.
— Воду нагрела?
— Грею, — огрызнулась я, убирая грязную посуду.
Пришлось оттащить стол в сторону, приволочь из чулана большую бадью для купели, втиснуть на свободное место между лежанками и опрокинуть в нее первые ведра с горячей водой. Мой новоиспеченный хозяин все это время возлежал на постели и наблюдал за моими передвижениями из-под нависших надо лбом грязных косм. Что-то мне все меньше нравилось наше с ним совместное будущее.
Наполнив бадью горячей водой, я растолкала задремавшего было Тура, а сама оделась и вышла наружу. Столько времени потеряно зря — а ведь к этой поре я уже обычно первую вязанку хвороста из лесу притаскивала!
Но ничего не поделать — в лес пришлось идти с опозданием.
Я разорву тебя на девяносто девять ран,
Я отплачу тебе за луны полные сполна!
Согрею кровью твой голодный лик, холодный храм.
Не смей ходить в мой дом, Луна.
Группа «Мельница», «Волчья Луна»
Солнце уже начало клониться к закату, когда я вернулась из лесу и сбросила в сенях тяжелую вязанку хвороста — пусть просохнут до завтра — и потерла ноющую спину. Загоняет меня новоиспеченный хозяин, как пить дать, загоняет.
— Эй, девка! — послышался из-за закрытой двери в горницу зычный рев. — Это ты?
Поморщившись, вошла внутрь. Тур в нижней рубахе и холщовых штанах сидел на изножье кровати возле груды вычищенных доспехов. После мытья он выглядел получше — выбритое лицо даже слегка посветлело, хотя и заплыло лиловыми кровоподтеками, а волосы оказались светло-русыми, с мягким пшеничным оттенком, гораздо светлей, чем волосы Ульвы или моих односельчан. Любопытно все же, кем был его отец?
В руках Тура тускло поблескивал наточенный меч, который он протирал промасленной ветошью.
— Я не девка, а Илва.
— Все одно, — сурово изрек он и смерил меня строгим взглядом. — Где была?
— В лесу. За хворостом ходила.
— За хворостом? — он сузил глаза. — А волков не боишься?
— С чего мне их бояться? — я пожала плечами, вспоминая печальные волчьи песни, что до сей поры раздавались из глухой чащи. — Я их не трогаю, и они меня не трогают.
— Смелая девка, — хмыкнул он. — Но далеко в лес больше одна не ходи. Видала, какого зверюгу я вчера уделал? Едва отмахался от остальных…
