Зима уж давно перевалила за середину и с каждым днем медленно, но верно тянулась к концу. В звенящем морозном воздухе все ощутимей запахло близкой весной. Птицы, притихшие на время лютых холодов, теперь звонко воспевали яркое солнышко, что все чаще подмигивало из-за рваных свинцовых туч. Истомившееся по весеннему теплу сердце радостно прыгало в груди, откликаясь на веселые трели синичек; где уж тут усидеть в избе? Совсем недавно надобность чистить снег, убирать сарай и отхожее место, укладывать дрова в поленницу и собирать нападавшие с сосен иглы и шишки утомляла и вгоняла в скуку, а теперь я находила в этих занятиях истинное удовольствие. Меня неудержимо влекло во двор, слушать шепот просыпающегося леса и беззаботные птичьи трели, подставлять теплым ласковым лучам побледневшее за зиму лицо, смело расстегивать ворот телогрейки и чувствовать на разгоряченной коже дыхание близкой весны.
Был один из тех самых ярких, пьянящих неосознанным восторгом дней, когда я, запыхавшись от таскания воды из колодца, присела на изрубленный широкий пень и ослабила концы надоевшего платка. Помедлив, я вовсе спустила его на плечи и погрузила пальцы в растрепавшиеся волосы, освобождая свернутую на затылке косу. Запрокинув лицо, с наслаждением тряхнула головой, зажмурилась и сладко замерла, прислушиваясь к ощущениям: легкий морозец покусывал щеки, а молодое задорное солнце покрывало их горячими поцелуями.
Что-то зыбкое, неуловимое, едва осязаемое наполняло меня радостью и желанием жить. Казалось, в эту минуту я готова была обнять весь мир и признаться ему в любви. Я любила это место. Маленькую, уютную избушку Ульвы с нехитрым хозяйством на крохотном дворе. Лес, раскинувшийся на многие лиги вокруг. И даже нашу потерянную на краю мира деревеньку Три Холма со всеми ее разномастными жителями.
Напоенные жизнью звуки приятно ласкали слух, а пробуждающаяся природа так и манила взгляд. Хрустальный частокол сосулек, истекающих капелью, сверкал в солнечных лучах всеми цветами радуги; шумные синички, которых я еще с осени приваживала льняным семенем и мелко колотыми орехами, теперь весело боролись у кормушки за остатки еды, беспечно просыпая их наземь; высокие сосны медленно качали пушистыми верхушками, издавая тихий баюкающий треск; где-то неподалеку усердно долбил клювом кору дятел-красноголовец, а по склонившимся к забору ветвям молодого дуба, быстро перебирая лапками и завистливо поглядывая на синичек, скользила серохвостая белка. Где-то вдалеке, в лесной глуши, раздался нестройный волчий хор: похоже, мои лесные братья загнали добычу и предупреждали возможных соперников о том, что на их владения соваться не стоит.
