Ник покачал головой. Едва. Скорее всего, у убийцы чесался палец и он выстрелил, прежде чем стало известно слишком много правды. И тогда он, вероятно, не ожидал, что посетитель Хаузера появится на стрельбище. Поэтому он и его товарищ решили уйти оттуда.
В ящике лежали личные письма и несколько бумаг, касающихся бизнеса Хаузера по продаже подержанных автомобилей. Ник взял их. Но вряд ли они казались достаточно жизненно важными, чтобы оправдать заключение в тюрьму. Его пальцы проникли в ящик и вверх, чтобы погладить нижнюю часть стола. К нему был приклеен небольшой листок бумаги. Он разобрался с этим.
«Если бы я был на их месте, - подумал он про себя, - у меня были бы сомнения по поводу того, чтобы оставить в живых этого парня Грубера». Может, он видел что-то из того окна, когда стрелял в ответ; может, он узнает стрелявшего. И с этой мыслью, что бы я сделал? Думаю, я мог бы вернуться очень тихо и еще раз раскритиковать Грубера до или после того, как он поговорит с полицией.
Бумага была с кодом. Ник посветил на нее карандашом. Мой Бог. Что за дурак. Хранит свою безопасную комбинацию в ящике стола. Теперь где сейф? Без сомнения, за картинкой.
И я обязательно приложу все усилия, чтобы добраться до полиции. Я предполагаю, что Грубер позвонил им и ждал их - или что он сделает именно то, что делаю я. И я поймаю его на этом, если он не торопился.
За серым натюрмортом, который висел под прямым углом к внешней стене с боковой дверью и одним высоким окном, был сейф. Пальцы Ника, прикрытые перчатками, взяли кодовый замок.
На улице все еще было тихо.
Что на самом деле Хаузер сказал о Бормане…? Он определенно произвел впечатление, что Борман мог уехать в Германию. Впечатление на кого? Любой слушатель, в комнате или вне ее. По логике вещей можно было ожидать, что Хаузер вскоре ответит: «Он в Шварцвальде, мой друг!» Или Гамбург, или Мюнхен, или Берлин, или Бонн, или по ту сторону Стены, но в Германии.
Циферблат мягко щелкнул.
Поэтому в него стреляли, чтобы он не сказал, где в Германии. Или его застрелили, потому что место, которое он собирался назвать, не было Германией. Слишком коварен, Картер. Лучше ехать вместе - пока у вас не будет веских оснований полагать обратное - с мыслью, что он был убит, чтобы помешать ему сказать правду, и что осторожные убийцы заметают свои следы.
Сейф распахнулся.
Сама идея о том, что Борман жив и, возможно, вернется в Германию с парочкой ученых, может быть опасным кусочком предположения, который можно носить с собой. Это было для Хаузера. И это мог быть писатель Карл Грубер.
