Убедившись в полном заточении дикого животного, Его светлость некоторое время просто сидел, приводя дыхание и захлебнувшееся адреналином сердце в порядок, потом поднялся, опираясь на тот самый кол, и похромал в направлении умчавшейся супруги и сорвавшейся вслед за ней Блонди.
— Дункан! — услышал он родной голос спустя десять минут и остановился.
— Лия, я ведь велел отправляться домой! — попытался он выговорить жене, но голос дрогнул. Она его не бросила!
— Но ведь вы там один, — прошептала девушка, не сводя с мужа наполненных слезами глаз. — Я испугалась за вас.
— Поедем домой, моя девочка, — тихо и устало отозвался в ответ Дункан. — Потеснитесь-ка, леди.
Герцог вставил ногу в освобожденное стремя, подтянулся и, сдерживая кряхтение, тяжело сел в седло позади своего ангела. Прижал ее к себе плотнее, уткнулся в макушку, глубоко вздохнул и с разочарованием пробурчал еле слышно:
— А я уже обрадовался, что со мной на «ты».
Матильда Грой была в ударе!
После того как уставшие, продрогшие и промокшие супруги Эррол наконец достигли замковых ворот и лорд отдал распоряжение поджидавшим их караульным трубить сбор не вернувшимся с поиска группам, начался настоящий переполох. Кто-то куда-то бежал, кто-то что-то кричал. Толпа людей окружила супругов с расспросами, охами и ахами. Горничная, привлеченная суматохой, выскочила во двор и, не особо беспокоясь о чужих спинах и ногах, протаранила толпу, добралась до своей хозяйки и, без церемоний стащив ее с лошади, поволокла в замок. Юлия и пискнуть не успела, как была раздета, выкупана, уложена на кровать и растерта до онемения кожи. Чего только не вылила на нее обеспокоенная служанка!
Сначала в нос герцогине ударили запахи камфоры и меда, потом ее шею замотали мягкой тканью. Спина и грудь Юлии подверглись растиранию эвкалиптовым маслом, ноги и ягодицы терпели пытку вонючим барсучьим жиром. Затем ее, закутанную по самый подбородок в одеяло, напоили из ложечки горячим бульоном и наконец, оставили в покое — «думать о своем поведении».
— На месте его светлости я бы вас выпорола, ваша светлость! — гремела Матильда.
— Переволновали пол герцогства! Где вас носила ваша кобыла?
В спальню к супруге вошел герцог Эррол. В халате, домашних туфлях и с перебинтованной ногой. Оглядел кокон, из которого торчала голова девушки, как у пиньиньского болванчика, усмехнулся и присел на край кровати.
— Как ты себя чувствуешь?
— Я хорошо себя чувствую, но разве меня кто-то слушает? — проворчала Лия, пытаясь выпутаться из одеяла. — В меня втерли, видимо, годовой запас всех мазей в этом замке.
