Я вывел проповедника из гипноза и отправил навестить дочь. Он даже не понял, что минутой раньше выложил мне столь горячо хранимый секрет семьи. Закрыв за ним дверь, я принялся ходить взад-вперёд по кабинету, обдумывая его рассказ.
Моё первоначальное предположение оказалось верным. Мы имели дело не с шизофренией. Теперь я знал, что травматический опыт в Эквадоре спровоцировал возникновение у Лиз второго психического центра, в котором она стала отождествлять себя с жертвой трагедии – Аламедой. Вот каким образом появилась диссоциация личности и второе Я. Однако это не объясняло, почему Лиз в своих галлюцинациях видела саму себя, а не темнокожую туземку. С этим мне ещё предстояло разобраться. К сожалению, я тогда не догадывался о том, что и этот, второй диагноз, окажется в конечном итоге ошибочным.
Ещё долго я протаптывал ковёр в своём кабинете, ходя туда-сюда и размышляя о роли колонизации и судьбах коренных народов Америки. Колонизаторы положили глаз на бассейн Амазонки ещё в семнадцатом веке. Помню, увлёкшись историей великих первооткрывателей, я как-то читал об этом одну интересную книгу. Голландцы, англичане, испанцы, португальцы, – кто только не пытался установить в долине Амазонки своё влияние. Но большего успеха добились монашеские ордена, иезуиты и кармелиты. Я не берусь судить, каковы были их настоящие мотивы, хотя имею на этот счёт своё мнение. Стремились ли они обратить в истинную веру язычников, или же ими руководили намерения более меркантильного характера? Например, основать на новых землях мощный оплот католической церкви. Или использовать туземцев, как бесплатную рабочую силу в освоении дикого края. Святые отцы обладали немалым даром убеждения. Дикари бесплатно добывали для своих поработителей корицу и какао, рыбу и древесину, которые миссионеры затем отправляли на экспорт, полностью оплачивая содержание миссии и обогащая орден. Позже церковники сменились светскими колонизаторами. Те, как и предшественники, пытались выжать из новых земель побольше ресурсов – натуральных и людских…
Стоит ли говорить о нынешней колониальной политике, о борьбе империалистических держав за раздел мира и прочей белиберде… Нет, пожалуй, не буду вдаваться тут в рассуждения, неблагодарное это дело. Но одно верно: и сегодня, в начале двадцатого века, миссионерские учреждения, поддерживаемые своими правительствами, становятся владельцами крупных капиталов и земель под лозунгом истиной веры и просвещения. Встречал я таких филантропов. Как сказал однажды Сесил Родс, один южноафриканский политик: «Чистая филантропия очень хороша, но филантропия плюс пять процентов годовых – ещё лучше». И попробуй поспорь…
