Кира легонько помотала головой из стороны в сторону и, глядя в пол, изрекла:
– Пришли мне старые документы. Я никому их не покажу. Просто для меня.
– Да можешь показывать, сейчас это уже не имеет смысла. Поэтому Дэйв с некоторых пор расслабился и стал со мной здороваться – он знает, что я неопасен для него.
– Кирюша, будь осторожна, прошу тебя!
Голос Жени, которая все это время сидела как мышка, отрезвил Киру.
– Это все, конечно, очень неприятно. Но, спасибо, я должна была это знать. Я должна была это узнать раньше. Женя знает, что я пошла к нему работать не ради карьеры, хотя и это тоже, – мне хотелось масштабного вклада в дело, которое я считаю самым важным. А получается, тружусь с обратным эффектом: не во благо, а во вред. И ведь многие в нашем офисе – боже, да большинство – уверены, что от нас зависит будущее человечества. Что мы пионеры, б…ь! Извините. – Кира уже не обращала внимания ни на Марка, ни на Женю, просто не могла сдержать поток мыслей, рвущихся наружу, и едва успевала облачать их в слова. – Ты пришлешь документы?
– Да.
– Хорошо. Приятно было познакомиться, спасибо, что подвезли, – выпалила напоследок она и пулей выскочила из машины.
Пока шла до подъезда, в висках стучала фраза: «Никогда не воспринимайте информацию на веру». Откуда-то из глубин памяти вырисовывался грузный, как будто весь сплывший вниз преподаватель истории журналистики в их университете. Над ним насмехались, его боялись и уважали одновременно. Вечно в капельках пота, которые он вытирал одним и тем же платком. Если бы он не пил и если бы не выбрал себе такой бесполезный труд, то мог бы вести за собой миллионы только благодаря своему звучному басистому голосу. Он и лекции вел, будто выступая с трибуны перед стадионом. Но сейчас Кира помнила только одну единственную фразу из всех его многочисленных, порой и вправду интересных лекций. Однажды, стоя посреди аудитории между студентами и, как саблей, размахивая над головой грязной тряпкой, которой вытирают доску, он прогремел: «Никогда! Никогда не воспринимайте информацию на веру!»
Кира ухватилась за эти несколько спасительных слов, и ей стало легче. Лишь благодаря им ей удавалось сохранить душевное равновесие в последущие несколько дней, пока Марк не давал о себе знать. Но под конец субботы спасительная фраза потеряла свой смысл, ибо в пяти письмах, пришедших ей на почту было все, что она так надеялась никогда не увидеть. Счета, цифры, цифры, цифры – агрессивная среда, в которой Кира ничего не понимала. Кипр, переводы шестизначных сумм… Буря противоречивых чувств поднималась в ней: ненависть и благодарность Марку, что-то смутное сродни облегчению и даже некое злорадство. Ведь где-то в глубине души у любого человека сидит парадоксальная разрушительная надежда на плохой исход, чтобы можно было пострадать вдоволь или сказать «я же говорила».
