– Знаешь, может быть, уже и хотела бы. Но не вместо, конечно. Я бы хотела сидеть с тобой и с двумя колясками.
– Ага. И все равно трещать о мужиках.
– О памперсах.
– Фу!
– Ну а если серьезно, то Марк хочет, чтобы я уехала с ним в Женеву.
– И бросила работу?
– Получается, так. Я, естественно, много чего о тебе рассказывала. Он очень скептически настроен по отношению к Давиду.
– Да, ты уже говорила. Он это как-то еще обосновал?
– Он говорит, что Давид, цитирую, «двуличная тварь» и что он отмывает деньги в промышленных масштабах.
– Доказательства?
– Кирюш, больше я не спрашивала. Хочешь, поговори с ним сама. Он за мной скоро заедет.
– Боюсь. – Кира натянуто улыбнулась, хотя где-то под диафрагмой начинало вскипать возмущение. Первым порывом было отказаться и сделать вид, что это для нее неважно.
– Да ну, брось! Ты хотя бы не боишься, если мы подвезем тебя?
Подруги двинулись к Ленинскому мимо аллеи, в центре которой была высажена клумба белых гортензий. Настолько пышных, что прохожие то и дело подходили проверить, не искусственные ли это цветы. Стебли клонились к земле под их тяжестью и сбивались вместе, формируя белые воздушные облака. Совсем как на закрытии форума. Кира еще не успела рассказать о том, как оно проходило, и, зацепившись за это сравнение, нарисовала перед внутренним взором Жени фантастическую картину, дополнив ее видеокадрами, которые сама снимала.
Из переулка посигналили. Уткнувшись в телефон, Женя не заметила машину Марка.
– Добрый день! – заговорила первой Кира, усаживаясь на заднее сидение. Ей всегда казалось, что тот, кто первым проявляет инициативу, оказывается в более выигрышной ситуации. Это, пожалуй, единственное, что она запомнила из урока игры в шахматы, который преподал однажды ей отец.
– Добрый день! – Марк обернулся к ней с дружелюбной, но сдержанной улыбкой.
– Добрый день! – поздоровалась Женя и, дотянувшись до губ Марка, быстро чмокнула его. – Я думаю, представлять вас друг другу уже не надо. Но на всякий случай: Марк, Кира.
– Очень приятно! – выпалили они одномоментно.
Машина тронулась. Кира разглядывала отражение Марка в зеркале заднего вида, пока Женя бархатно щебетала об их прогулке. Марк был сосредоточен то ли на рассказе, то ли на дороге, впрочем, как и любой человек за рулем. Но было еще что-то в этой сосредоточенности – какая-то располагающая к себе цельность. Вполне можно было представить эти сдвинутые брови и взгляд, обращенный в одну точку, за любым другим занятием: Марк с той же сосредоточенностью готовил пасту, собирал двигатели, занимался любовью, спал, принимал душ… Он был неулыбчив, но располагал к себе. Стальной стержень в нем невозможно было сломить, и, казалось, он сиял своим тусклым металлическим блеском, добавляя образу Марка драматичности. У него была внешность героя: четко выраженная, мужественная квадратная челюсть, высокий лоб, греческий нос… Родись он веков пять назад, наверняка погиб бы в рыцарском турнире или его точно сожрали бы папуасы, потому что он стал бы их первооткрывателем. Но современные герои лишены возможности проявлять свою натуру и погибать «за дело», поэтому уныло собирают и разбирают двигатели.
