– Все, пропала девчонка!
– Ага! – Женя приобняла Киру за плечи.
Прохожие оглядывались на них. Две красивые девушки, одна блондинка, другая брюнетка, такие разные и одновременно такие статные, аристократичные, – это было чересчур для обычного понедельничного вечера.
– Люблю это место, – сказала Женя.
Кира любила ее слушать еще и из-за редкого тембра голоса. Бархатного, обволакивающего, с едва различимой хрипотцой.
– Я тоже. Но, когда Нескучный был заброшен, мне нравилось даже больше. Сейчас он вписан в атмосферу мегаполиса и является частью городского ландшафта. А когда я училась в универе и бегала тут по утрам, было полное ощущение загородной жизни. Слишком культурно сейчас.
– Не замечала за тобой раньше любви к неокультуренным пространствам.
– Да-а, – коротко отмахнулась Кира. – Я просто превращаюсь в зануду. В прошлом году все восхищались «дизайнерскими», – Кира царапнула воздух двумя пальцами, изображая кавычки, – клумбами. А по мне – это кощунство: выставить пианино на улицу, снять с него крышку и насадить туда цветов. Дерево под дождем рассохлось, клавиши слиплись… Какие-то трупы инструментов, выставленные на всеобщее обозрение. Как будто не в парк на прогулку идешь, а в анатомический театр.
Женя искоса глянула на Киру театрально округлившимися глазами. Кира быстро сменила тему:
– Вы с Марком не ходите на набережную танцевать по вечерам?
– По вечерам мы очень заняты. – Это было произнесено максимально двусмысленно.
– Теперь моя очередь коситься. Я тебя не узнаю! – оживилась Кира. – А ну-ка, полезай на пьедестал непорочности, который я для тебя воздвигла!
– Не могу. Я добровольно слетела оттуда, и назад уже никак.
– Ну и слава богу! Наконец-то я вижу перед собой живого человека, а не недоступный музейный эталон, – и добавила: – По вечерам пока звонить тебе не буду. Чтобы не отвлекать.
Подруги хихикнули и уселись в тени на скамейку возле круглой клумбы в Нескучном саду.
– Не очень мы вписываемся в эту пастораль.
И действительно, вокруг них бегала дюжина детей разных возрастов, а почти все взрослые – и мужчины, и женщины – были с колясками.
Контраст между тенистой частью парка и солнечными бликами, пробивающимися сквозь кроны деревьев, был настолько разительным, что дети использовали светлые пятна в качестве «домиков», а тенистые места как пристанище недобрых сил.
– Мы на стороне зла! – шутливо сказала Кира и спросила: – Ты бы хотела сидеть здесь с коляской, вместо того чтобы трещать о мужиках со мной?
