Они еще долго болтали обо всем – о еде, мужчинах, погоде; посплетничали и, по их старой традиции, на счет раз-два-три одновременно нажали кнопки отключения «скайпа».
Умиротворение легко и незаметно опустилось и заволокло Киру и, кажется, все пространство вокруг.
Теперь нужно было позвонить Максу. Не потому что хотелось, а потому что обещала. Но прежде чем наврать ему, Кира пошла в ванную слегка привести себя в порядок, потом прилегла на диван – немного подумать и окончательно переключиться, да так и заснула.
Утром спокойствие рассеялось, на его место снова вернулась нервозность. Это Кира поняла по напряжению в мышцах. Ее как будто всю сковало – за ночь она не расслабилась, а наоборот, спала, будто готовясь к атаке: плечи и шея скованы, все мышцы лица – лоб, скулы, даже нос и глаза – застыли каменной маской. «После форума поеду отдохнуть», – решила Кира.
Подумала она и о Максе, которому не позвонила накануне. Потянулась было к телефону, чтобы набрать, объяснить, но в последний момент отложила. Заметил ли он, что она не выполнила обещания? Ждал ли звонка? Кира с сожалением и некоторой долей облегчения сама ответила себе: не заметил, не ждал. Хотя его отношение к таким вещам разительно отличалось. И вдруг Кира впервые за несколько лет поняла разницу между ними. До этого она лишь интуитивно чувствовала ее, но облачала в совсем другие, неподходящие слова, которые только уводили от сути. А сейчас поняла четко. Вся разница – в отношении к слову «должен». Для Макса «должен» – это основа жизни, смысл существования, алгоритм всех действий. Он никогда не пытался объяснить себе, зачем что-то делать или не делать. Он должен открывать дверь перед женщиной, пропуская ее вперед. Не потому, что хочет показаться галантным. А потому, что кто-то сказал, что он должен. Он должен много работать, так как любой мужчина это должен. Он не страдал без отпуска, не парился от того, что видит любимую два раза в неделю. Не изнывал без спорта, отдыха, культурной пищи, но и не пахал ради карьеры. Работал, потому что должен. Еще, как он думал, мужчина должен хотеть ребенка, свой дом и приличную машину – неплохие, в общем-то, классические ценности. Даже редкие ныне. Но проблема в том, что он «должен был хотеть», а не хотел по-настоящему. Поэтому ему было так трудно отступить от любого плана. Импровизация, сюрпризы вызывали у него приступы растерянности, а потом злости, ведь они выходили за рамки, где было непонятно, что он должен делать, а что нет.
