Ровно в семь вечера, с несвойственной ей пунктуальностью, Кира уже сидела в кабинете у мамы. Она взяла чашку Оксаны с недопитым чаем, долила туда кипятка из кулера и хлебала безвкусную светло-коричневую водицу, пока Оксана суетилась за столом, заканчивая работу.
Кабинет любого главного редактора обычно похож на склад макулатуры. Но этот был особенно живописен. Помимо кип журналов, пристроенных в каждом углу, здесь сформировался своеобразный склад картин и больших фотографий в рамах – подарков от героев публикаций. Находившиеся на полу уже некуда было вешать. Книги не просто стояли на стеллажах, а были впиханы туда разными углами. Полки стеллажей даже слегка прогнулись под их тяжестью. На узком подоконнике выстроились штук восемь горшечных растений, по которым было видно, что они приспособились выживать в экстремальных условиях. Последним штрихом были снимки Оксаны с известными людьми, дружно сгруппировавшиеся на журнальном столике в своего рода фотовойско. Все вместе, однако, гармонировало и друг с другом, и с хозяйкой. Инородным предметом смотрелся лишь обычный платяной шкаф, стыдливо прижавшийся к стене. Там Оксана хранила сменную обувь и одежду: туфли на каблуках, которые уже не могла носить, но терпела на мероприятиях, несколько платьев и меховые жилетки, которые особо жаловала. На нижней полке притаились бутылки вина, виски, шампанского и другого алкоголя – тоже подарки от героев и спонсоров. Некоторые уже изрядно запылились.
Еще за монитором скотчем были приклеены различные привлекатели богатства: эзотерические рисунки, огромная игрушечная купюра в миллион долларов и портрет какой-то прорицательницы. Последняя особенно раздражала Киру, но мама про это не знала. Кира была с ней очень деликатна.
Возня Оксаны с рабочими документами затянулась, и Кира от скуки взяла верхний журнал из ближайшей к ней стопки. Им оказался мужской «JK». Кира задумалась, существуют ли на самом деле 50 тысяч (таков был озвученный тираж) мужчин, которые ежемесячно покупают эту ересь, с удовольствием читают о новых кремах для бритья и внимательно всматриваются в андрогинные фотосеты. Утвердительно ответив на свой же вопрос, ибо общалась она в основном именно с такими мужчинами, она вновь вспомнила Макса, которому так и не решилась сегодня позвонить. Он не такой. Он был москвичом, но его не заботили тренды и фэшн. Ему было пофиг, чем бриться, и он с удовольствием лопал хлеб с толстенным слоем майонеза. И не делал селфи. Почему этот врожденный, чисто мужской пофигизм стал столь ценным? Кира не хотела расставаться с Максом хотя бы даже поэтому.
