Кира помнила его еще с детства. Он частенько приходил на мамины «приемы», которые она любила устраивать. Они вместе учились, и Константин в те времена был верным воздыхателем Оксаны. Вероятнее всего, между ними даже что-то было. Чураков был хорош собой, занимался греблей, носил редкие по тем временам кожаное пальто и джинсы, был наглым и амбициозным – этого оказалось достаточно, чтобы прослыть великим сердцеедом. Оксанины приемы продолжаются и сегодня, но Константин перестал на них появляться. По словам Оксаны, прирос к своему стулу и стал слишком унылым. Однако их отношения переросли во взрослую нежную дружбу, которой Оксана иногда пользовалась в своих интересах. Чураков, пожалуй, был единственным российским журналистом, которого знали и уважали за рубежом. Он умел балансировать между властью, деньгами и правдой, не играл в поддавки, но с уважением относился к любому мнению. Сдвинуть его с места было не под силу ни новому владельцу холдинга, ни, тем более, молодым и нахрапистым коллегам.
Кира никогда не пыталась заговорить с ним лично, хотя в детстве часто носилась между гостями, а в подростковом возрасте сидела вместе со всеми за общим столом. Для нее Константин был недосягаемой величиной – слишком взрослым тогда и даже сейчас. Рядом с ним Кира чувствовала себя неопытным желторотиком. Когда она отправляла ему свой нынешний опус, все ее восемь лет в журналистике словно испарились, ей казалось, что хуже может написать только деревенский абитуриент, возомнивший себя звездой. Кира даже стала казнить себя за то, что вообще за это взялась. Тем удивительнее для нее был звонок Чуракова, который, вопреки заведенному порядку, позвонил лично.
– Кирюша, здравствуй! Это Константин Владимирович.
В глубине души Кира всегда верила, что рано или поздно этот разговор состоится. И поэтому среагировала на уставший голос таким же спокойным и даже нарочито приглушенным тоном.
– Здравствуйте, Константин Владимирович! Очень рада вас слышать.
– Весьма недурной материал, Кира. Но немного занудный и чересчур пафосный. Зачем было нагонять столько жути? Хотя… жуть у нас пользуется особой популярностью. Скажи, пожалуйста, он согласован с Гринбергом? Ты там называешь такие фамилии… я не хочу брать на себя ответственность.
– Нет, Константин Владимирович, согласован только тот, что идет в мамин журнал. Я никогда не писала для политических и деловых изданий, поэтому…
– Ну и что, что не писала. Ты же знаешь, что, если даже про выставку болонок напишешь и не согласуешь, можешь стать врагом номер один.
