— Ясно, Боря, спасибо вам всем! — ответил Черевичный, обнимая его.
— Но вы не сказали, где же самолет? Утонул во время сжатия?
— Вон наш самолет, видишь черные пятна под снегом. В погорельцев превратились.
— О, черт! Вот этого не ждал! Но все живы? Живы! Ну это главное!
Через час мы были в воздухе. Наслаждаясь горячим черным кофе, Кузнецов хитро посмотрел на Черевичного...
— Иван Иванович, а как дегустация даров океана?
— Отложим до московского ресторана «Якорь». Там посуда лучше и антураж более культурный.
Мы громко рассмеялись. Вошел Осипов. Его серые глаза излучали тепло и добродушие.
— Черти полярные, заставили же вы нас волноваться!
— Что ты, Боря? Береги свои хлипкие нервы. Арктика и не то еще может преподнести.
Потом началась работа. Мы неоднократно прилетали на нашу льдину, и она казалась нам самой родной, самой теплой. Бортмеханик Василий Мякинкин был оправдан. Комиссия выяснила, что огонь возник из-за конструктивных недоделок в силовой установке.
