На следующий день после Рождества 1989 года прошел почти год с начала ее лечения. Она сказала, что с тех пор, как мы начали обсуждать ее прошлое, некоторые воспоминания начали ее беспокоить.
- Однажды мой отец был зол на меня, - проговорила Карен виновато. - И метнул в меня вилку для мяса, она угодила мне в бедро. Я просто стояла и смотрела на нее, торчащую из моей ноги. Я не помню, что случилось после этого и как ее вытащили.
- Угу, - я выжидал.
- Я всегда думала о самоубийстве, с детства, - продолжила она. – Я никогда не предпринимала попыток покончить с собой, но всегда их планировала.
- Вы ранили себя не ради самоубийства, а ради самого процесса? - Карен отвернулась, и я увидел, как ее шея резко покраснела.
Она замолчала. Кажется, я капнул слишком глубоко. Мне не следовало прерывать её и задавать этот вопрос. Я попытался спасти положение, сменив тему.
- Лекарства помогают? - поинтересовался я.
Она пожала плечами, но глаза дали четкий ответ: «Нет».
Я прописал ей другой антидепрессант, и разговаривали о смысле терапии. Я предложил проводить сеансы раз в неделю после праздников для оказания ей более весомой помощи. Карен улыбнулась и сказала, что представит счет в страховую компанию мужа, чтобы так покрыла дополнительные сеансы. Перед тем как уйти она остановилась в дверях и повернулась.
- Не знаю, важно ли это, но, на своей свадьбе я три раза падала в обморок перед самым алтарем.
Январь 1990 года, и я не видел Карен с Рождества. Начинался второй год лечения, и я осознал, что сильно за нее беспокоился, особенно когда я был вне досягаемости.
- Последние недели были ужасными. - сказала она, осматривая мой новый кабинет, прежде чем плюхнуться на стул, словно уставший боксер-профессионал, выстоявший десять раундов.
- Что случилось?
- Не уверена, что могу так продолжать, - сказала Карен, свесив голову. - Я ничего не могу делать. Я продолжаю думать о самоубийстве.
Она выглядела так, словно хотела бы еще что-то добавить, но вместо этого лишь еще сильнее откинулась на стуле.
- Вы думали о том, как могли бы покончить с собой? - сейчас я взял за правило не спрашивать у Карен, потенциальная ли она самоубийца, а выяснить, насколько она близка к осуществлению своих замыслов.
- Я храню таблетки дома. Возможно, их хватило бы для осуществления моего замысла, но не думаю, что я их буду использовать, - сказала она.
Когда пациент для самоубийства решает прибегнуть к передозировке лекарств, которые ты сам ей прописал, в подобной ситуации сквозит особая насмешка. Будто ты сам дал ей пули для пистолета. Личное предательство пациентом.
