и
ян неизмеримы». Вручение сутры Трипитаке - акт, который, с одной стороны, поможет ему вернуться ко двору (как чиновнику, выполнившему поручение), а с другой - делает его исполнителем важного поручения: он оказывается посланцем, с которым сила небесная передает вместе с сутрой повеление танскому императору «немедленно возводить в Поднебесной монастыри, увеличивать число монахов и монахинь, распространять и почитать закон Будды». С помощью Трипитаки (посредника) происходит некий обмен ценностями между высшей силой неба и земли. Таким образом, получение сутр вообще и получение сутры
Синь цзин - две самостоятельные темы в повествовании. В первом случае естественно предположить, что они были ниспосланы Буддой, обитающим на горе Цзицзушань (Куриная нога), к которому обращали моление Трипитака и его спутники, во втором - буддой Дингуанфо, по мнению Ота Тацуо, очень популярным в сунскую эпоху
[198].
Вручение сутры Синь цзин - заключительный аккорд в «спасении» («переправе через море») Трипитаки. Теперь, свершив «добродеяниями трех жизней» до конца свой подвиг, он должен занять место среди небожителей, о чем автор и уведомляет его устами будды Дингуанфо. Время, назначенное для этого - пятнадцатый день седьмой луны - приходится на праздник поминовения усопших Юйланьпэнь (санскр. Улламбана). Ота Тацуо полагает, что в выборе времени вознесения видно желание поднять престиж праздника[199]. Это так, но, кроме того, это еще в очередная легенда о смерти Трипитаки, с помощью которой автор связывает с его именем и путешествием и праздник Юй ланьпэнь.
Последняя, семнадцатая глава шихуа - «Приходят в Шэньси, где жена хозяина Вана убивает сына» - самая большая в повествовании, и вынесенной в заглавие теме посвящена значительная ее часть. По мнению ряда исследователей, изложенный здесь рассказ о событиях в семье хозяина Вана с темой путешествия Трипитаки непосредственно почти не связан и был инкорпорирован в повествование позднее[200]. Такая точка зрения однако, представляется ошибочной[201], ибо основана она на недостаточной изученности произведения и особенностей его композиции. Рассказ этот для повествования весьма существен, он самым тесным образом связан со всем ходом предшествующего изложения и является своего рода апофеозом в изображении автором Трипитаки. Безусловно, здесь мог быть использован и любой другой близкий по содержанию рассказ, но он тоже должен был бы быть связан с Трипитакой, который завершил бы его «чудом» спасения кого-то - таков принцип построения повествования.
