ограничивает их общение и беседу с монахами словами о том, что в их стране нет мужчин
[178] и предложением монахам остаться в монастыре, который они обещают для них возвести, дабы жительницы страны могли ходить туда с целью дальнейшего нравственного совершенствования. Трипитаке предлагают стать государем, и, по-видимому, подразумевается, супругом правительницы. Отказ Трипитаки огорчает женщин («жемчужины - слезы покатились по лицам, в черных бровях затаилась печаль»), однако они принимают его и, полные доброжелательности, провожают уходящих монахов, сделав им богатые подарки. Коллизия «тоскующие без мужчин женщины и попавшие к ним случайно мужчины (монахи)» здесь только намечена и, видимо, совершенно сознательно не развита. В этом эпизоде, как и в предыдущей главе, автор строит свое повествование на приеме противопоставления. Подробное описание прелести и красоты женщин контрастирует с их добродетельным предложением и с той доброжелательностью, которую они проявляют после отказа монахов остаться в их стране. Стихи Трипитаки - прекрасный контраст финальному четверостишию женщин, создающий ситуацию поистине комическую, дающий, как представляется, ключ к пониманию и толкованию эпизода. На фоне поучений, наставлений, предостережений и даже запугивания, с которыми праведный монах (непреклонный и твердый в своем стремлении продолжать путешествие в Индию за священными текстами) обращается к прелестнейшим женщинам, звучат стихи женщин, из которых следует, что они являются бессмертными во главе с двумя (из четырех) великими бодхисаттвами в облике правительницы. Встреча эта в
шихуа - не что иное, как искус на пути монаха, достойно выдержавшего испытание нравственных устоев, устроенный, видимо, по повелению свыше
[179]. Одинаковая композиция эпизодов встречи в этой и предыдущей главе, основанная на приеме противопоставления, контраста облика, поведения, поступков героя и лиц, с которыми он встречается, приводит и к одинаковой развязке - расшифровке анонимного персонажа через неожиданное объявление его имени, которое этот персонаж называет (традиция китайской литературы!) сам.
Следующая, одиннадцатая глава приводит путешественников к пруду Си-ванму. Точно названная обезьяной-странником цифра оставшегося до пруда расстояния вызывает вопрос Трипитаки, бывал ли здесь когда-нибудь странник. И тот рассказывает, что когда ему было восемьсот лет, он, попав сюда, украл и съел десять персиков, за что был по повелению Си-ванму жесточайше избит и заключен на горе Цветов и Плодов в пещеру Пурпурных облаков, после чего двадцать семь тысяч лет сюда не приходил. Трипитака несколько раз предлагает страннику снова украсть и съесть персики, но тот каждый раз решительно отказывается, пока, наконец, три персика не падают в воду. Тогда Трипитака немедленно предлагает обезьяне вытащить их. Обезьяна по очереди извлекает из пруда упавшие «персики» (которые появляются из воды в облике детей разного возраста) и, выбрав самый спелый, предлагает Трипитаке его съесть. Трипитака уходит, а обезьяна, превратив ребенка в жужуб, проглатывает его. Завершается глава так: «Впоследствии, возвратившись в Восточную землю к танскому двору, он выплюнул его в Сичуани (западная часть современной провинции Сычуань). Это и есть
