Эне. Получаете ли вы жалованье и в каком состоите чине?
Фенест. Я? Я, некоторым образом, состою в свите герцога де Гиза[45] – это когда наш Монсеньор[46] в отъезде; вот уж принц так принц – галантный кавалер, приветливый и всегда в превосходном расположении духа!
Эне. Простите мое невежество, сударь, но кого зовете вы Монсеньором?
Фенест. Да герцога, кого же еще? Его все запросто величают «Монсеньор герцог», и как иначе прикажете его звать с тех пор, как взята Ларошель[47]?! Храбрец из храбрецов, удалец из удальцов, вот он каков!
Эне. А мне и невдомек, что Ларошель пала.
Фенест. Ну да... она покамест держится, но я с уверенностью предсказываю, что на Пасху ей конец; ведь нашему Монсеньору во всем удача, и у него такие прекрасные советники, среди коих ваш покорный...
Эне. Остановитесь, прошу вас, и вернемся к Лувру; я очень желал бы узнать, как вы туда попали.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Прибытие Фенеста ко двору
Фенест. Надобно вам сказать, мы с младшим Поластроном[48] взялись за дело с большим умом: он вытянул из своего братца двести пятьдесят франков – само собой, бордолезских[49] – в счет своей законной доли, я же разжился двадцатью пятью пистолями у моего кузена, епископа Эрского[50]. Ну-с, разрядились мы как могли, запаслись рекомендательными письмами и прошениями к королю и спустились по Гаронне в Бордо. Там, в «Красной шапке»[51], повстречали мы одного знатного дворянина – я, болван, не удосужился спросить, как его звать! Стали мы набиваться ему в попутчики до Парижа, но он отвечал, что едет на почтовых перекладных. «Что это за почтовые такие? – спросил я. – Почтой, что ли, их в Париж отправляют?» Тогда он разъяснил нам, как ездят на почтовых, и я, сочтя, что это прекрасный способ путешествовать, просил его распорядиться, чтобы нам также оседлали лошадей. Он велел своему лакею привести пару на станцию, а мы, замечу вам, как раз тем утром вырядились в отличные белые, тонкого полотна, штаны. Знакомец наш весьма любезно и подробно растолковал нам, почему для такой езды необходимо надевать ботфорты и класть подушечку на седло. Мы, признаться, между собою втихомолку посмеялись над ним, а заодно и над всеми уикалками[52], этими дураками с кашей во рту. Итак, мы с Поластроном протрусили кое-как полсотни верст до Корбон-Блан[53], и там покровитель наш приказал купить нам обоим твердые стремена – ехать без них дальше не было никакой мочи. В Гросле[54] мы прибыли чуть ли не замертво, а в Сен-Сибардо
