Тишина.
ДР. МАТИС: Тебе, должно было, быть очень больно.
Сопение.
ДР. МАТИС: Мне так жаль, что это случилось с тобой, Мэй. Когда они делали это с твоими братьями и сестрой, они…
Шарканье.
МЭЙ: Мне нужно выйти.
ДР. МАТИС: О! Там так темно…
Дверь открывается.
ДР. МАТИС: Одна вещь, прежде чем ты уйдешь…
Шаги остановились.
ДР. МАТИС: Другой мальчик с отметинами на спине – Виктор. Его фамилия Питерсон?
Глава 25
ДЭНИ УШЛА С НОЧЕВКОЙ, А МЭЙ скрывалась в маминой спальне. Я приложила ухо к двери, и мне показалось, что мама задает ей вопросы или что-то в этом роде. В моей с Дэни комнате я заканчивала работу над интервью с пианистом, которого предложил Себастьян, Майклом Уэллсом.
Между тем, я старалась не лазить по социальным сетям в поисках каждого поста, который лайкнул Себастьяну, и не выяснять, была ли у него девушка в его старой школе. У него была куча фотографий с симпатичной кузиной, но на этом все. Мы с ним начали переписываться, в основном о делах «Регаля», но иногда мы просто ходили туда-сюда и отпускали шуточки. Мы еще не ходили на настоящее свидание, но чувствовалось, что именно туда мы и направляемся, и мне просто нужно быть терпеливой, пока он не наберется смелости пригласить меня.
Хотя иногда я думала, чтобы поцеловать его…
Проверка орфографии! Мне пришлось еще раз просмотреть статью. Надо перестать отвлекаться на «Все эти мысли о Себастьяне».
Закончив работу, я пошла в ванную, чтобы почистить зубы. Проходя мимо закрытой двери в мамину комнату, я услышала, как Мэй все еще тихо разговаривает с мамой. Они иногда так делали, допоздна разговаривали друг с другом. Однажды утром я увидела, как Мэй вышла из маминой комнаты, и решила, что она заснула. Интересно, что об этом думал папа?
Выключив свет и забравшись в постель, я сделала мысленную пометку, что надо бы рассказать Себастьяну о статье, которую я нашла, о влиянии Джеймса Дина на кино пятидесятых годов, и подумала, что она может ему понравиться.
* * *
Я проснулась от того, что что-то давило мне на ноги.
Думая, что мне это показалось, я снова закрыла глаза, чтобы заснуть.
Тогда я услышала какой-то звук. Дыхание?
Я открыла глаза и оглядела темную комнату. Когда глаза привыкли, на ближайшей стене я разглядела плакат Гамильтона.
Одеяло сдавило мне левый бок. Я обернулась и увидела Мэй, сидящую на краешке кровати.
Я вздрогнула, но тут же попыталась успокоиться, стараясь не выдать своей тревоги.
Она сидела совершенно неподвижно, как статуя. Ее длинные черные волосы свободно падали на плечи. Они поблескивали в свете уличного фонаря, проникавшего в окно. Мэй уставилась на меня.
