Каждый дюйм стены покрывали плакаты, некоторые даже были приклеены к потолку. Книги были повсюду, в основном свалены на полу или запихнуты в несколько встроенных полок вдоль стены. Телевизора нигде не было видно, но в углу стоял проигрыватель с огромной стопкой бродвейских альбомов.
Риган все еще висела у меня на плече, пока я продолжал идти и нашел спальню. Здесь было меньше мебели, чем в остальной части квартиры — только шкаф, тумбочка и кровать, которая была огромной, с замысловатым медным изголовьем, пушистым белым одеялом и горой подушек. Она выглядела невероятно мягкой и гостеприимной и, казалось, поглотила ее, когда я бросил Риган на нее. Она вздохнула и развела руками. Ее очки были сдвинуты набок, а волосы растрепаны. Она выглядела восхитительно. Мне ничего так не хотелось, как последовать за ней в мягкую уютную постель, чувствуя, как эти руки обвивают мою шею, когда я нахожу способ еще больше запутать ее волосы.
— Джош? — пробормотала она, ее голос был хриплым и мягким, глаза закрыты.
— Да?
На мгновение мне показалось, что она может сесть, схватить меня за галстук и повалить на себя. И на мгновение мне очень, очень захотелось, чтобы она это сделала. Я попытался выкинуть эти неуместные мысли из головы, но сексуальный тон ее голоса затруднил это.
— Спасибо за танец, — сказала она и тут же уснула.
Риган все еще была полностью одета, но мои руки чесались расстегнуть это черное платье, и я решил снять с нее туфли. Никто не хотел спать в обуви, и снятие их было совершенно невинным и несексуальным. Господи, это всего лишь ноги, и они не были моим фетишем.
Правда, я слишком поздно сообразил, что, встав на колени, чтобы снять туфли с ее ног, сделать это будет не так-то просто. У них был маленький ремешок и пряжка. А это значило, что для того, чтобы снять их, я должен положить руки на ее лодыжку. Которая прикреплена к ее ноге. Бесконечной, великолепной ноге. Которая была выставлена напоказ в тот самый момент, когда ее платье опустилось чуть выше колена, когда она легла на кровать. Я покачал головой, убеждая себя не вести себя странно.
«Просто сними чертову туфлю».
Но когда мои пальцы коснулись ее кожи, всего лишь малейшее прикосновение, обнаженная кожа к обнаженной коже, меня пронзила дрожь. Я возился с пряжкой, она казалась крошечной и нежной в моих руках, но мне, наконец, удалось снять одну, а затем и другую. Только сняв вторую, я понял, что мои пальцы обхватили ее лодыжку. Кожа была такой же гладкой, как и выглядела.
