Но этого он не сказал.
А опустил голову.
Она заварила кофе, повернулась к нему лицом, прислонившись спиной к стойке.
— Омлет с травами, грибами и сыром манчего. Сосиски из индейки. Картофельные оладьи. Может передумаешь насчет завтрака?
Абсо-бл*дь-лютно.
В животе у него чуть не заурчало.
Он только утвердительно кивнул.
Она одарила его туманной улыбкой и снова принялась ходить по кухне, доставая сковородки, миски, венчик.
Понятно, что она собиралась готовить завтрак в этой ночной рубашке.
Слава Богу, что у нее на лице была намазана такая слизь.
Прежде чем приступить к делу, она протянула ему кофе и объявила, лишив его единственной защиты:
— Я должна смыть это с лица. Потом займусь завтраком.
А потом она с важным видом вышла из кухни.
Значит, слизи теперь не будет.
Потрясающе.
Мо вздохнул и оценил ситуацию.
Прошлой ночью он запер все.
У нее в доме имелась сигнализация, подведенная к окнам и дверям.
Перед тем, как она проснулась, он проверил. Двери были заперты. Окна закрыты и заперты. Жалюзи опущены. Сигнализация была включена. Задний двор был пуст. Машины, припаркованные на улице перед ее домом, были пустые или кто-то садился в них, короче все ее соседи занимались своими обычными делами.
Он мог выпустить ее на время из виду, достаточное время, чтобы она умылась.
Но, сделав глоток кофе, он отставил чашку и подошел к подножию лестницы.
Прошло, наверное, минут пять, из которых последние тридцать секунд он готов был рвануть наверх, чтобы проверить, чем она там занимается. Но потом появилась она с чистым и сияющим лицом. Сиськи, при каждом ее шаге вниз по лестнице, подпрыгивали в такт.
Она не дошла до него четыре ступеньки.
— Если я могу умыть лицо без тебя в соседней комнате, почему ты не можешь принять душ, когда я тоже буду в соседней комнате?
— Я уязвим, когда принимаю душ. И безоружен. А, когда ты умываешься, нет.
Еще одна широкая, расплывчатая улыбка и:
— Ах.
Потом снова покачивание ее сисек через ночнушку, пока она спускалась по ступенькам.
Он прожил хорошую жизнь.
Чистую, не запятнанную.
Заботился о маме и сестрах.
Даже теперь, когда сестры выросли и его забота о них была не так нужна (а их было много, всех до единого).
Завербовался в армию и с честью вышел в отставку.
Он всегда выполнял приказы Хоука, никогда не уклонялся от выполнения заданий (даже если его задницу могли подстрелить, он все равно участвовал), всегда выполнял приказы, никогда не лажал.
К двум давним подружкам, которые у него были, относился как к золоту. Жизнь с пятью женщинами, многому научила. И он отдавал им свою заботу сначала родным, а потом и тем женщинам, на которых претендовал. Это они вытачивали его для чего-то лучшего.
