Так почему же он говорит ему такое дерьмо?
— Йо.
Он повернул голову и словно получил пощечину, увидев Лотти в одной ночной рубашке, с волосами, закрученными небрежно на затылке, спадающими прядями, щекочущими ее подбородок, щеки и шею.
И ее подбородок, щеки, шея и лоб выглядели так, словно были покрыты кремом для бритья.
— Господи, — пробормотал он.
— Укрепляющая пенка, — объяснила она про то дерьмо, которое было у нее на лице. — Хочешь позавтракать?
Он умирал с голоду.
Она была по-прежнему в ночной рубашке.
Неужели она собирается готовить в этой ночной рубашке?
— Нет, — ответил он.
— Да, потому что ты прикрываешь мою задницу, так что если ты не будешь есть, то посмотришь, как я готовлю... — она наклонила голову и улыбнулась ему сквозь пенистую слизь, которая медленно таяла у нее на лице, — тогда поешь.
По ее улыбке и по тому, как странно прозвучали ее слова, он понял, что у нее что-то было на зубах.
— Что с твоими зубами? — спросил он.
— Отбеливающие полоски. — Она выпятила бедро, движение, которое было похоже на резкий рывок по его яйцам, и нахально произнесла: — Милый, все это, — она провела рукой вниз по своему телу, — не дается бесплатно ни в каком определении этого слова.
С этими словами она развернулась и выскочила из комнаты, атласная ночнушка обнимала ее задницу, кремовые кружева подола развевались как приглашение.
К черту, мать твою, бл*дь.
Ему нужно было подняться и последовать за ней.
Бл*дь, мать твою, на х*й.
Мо встал и последовал за ней.
Он догнал ее на лестнице.
Она направлялась прямо на кухню.
— Неспрессо? — спросила она шепеляво, поэтому получилось: Нестпреттоо?
Господи.
Ему захотелось засмеяться.
Засмеяться, проходя через кухню за ней, встать перед ней на колени и зарыться лицом под кружево ночнушки.
— Я сделаю себе, но сначала сделаю тебе, — ответил он.
— Кофе после отбеливающих полосок можно выпить через двадцать минут. Лучше я сделаю тебе. Сливки?
— Ага, — проворчал он, прислонившись бедром к столешнице напротив нее и наблюдая, как она ходит по кухне.
Он надеялся, что она оденется после отбеливающих полосок.
— Сахар?
— Нет.
— Хороший мальчик, — пробормотала она, открывая крышку и хватая большую прозрачную миску, наполненную капсулами.
Он не хотел быть для нее хорошим мальчиком.
Он хотел быть ее хорошим мальчиком.
Она повернулась к нему.
— Я делаю натуральные сливки. Стараюсь не заполнять свой организм слишком большим количеством химии.
Ага, просто накладываешь химию на зубы и намазываешь на лицо.
