Твоя отныне меркнет слава.
Молва еще недавно шла –
Всех доблестней – твои дела,
Легко признал бы целый свет:
Как ты – нигде такого нет.
Теперь судачить всякий рад,
Простой и знатный, стар и млад,
Что будто ты не так уж смел –
Изнежился и оробел.
Подумай, каково же мне-то
О милом муже слышать это?
Ведь то, что занят ты женой,
Моей считается виной,
И осуждая и виня,
В том упрекают все меня,
Что, отдавая мне свой пыл,
О славе ты своей забыл,
И вот грозит тебе презренье.
Прими же новое решенье,
Чтоб мог, молву развеяв злую,
Ты славу обрести былую.
Немало пролила я слез,
Но все, что слышать мне пришлось,
О чем здесь смеют говорить,
Тебе не смела повторить.
Такую тяжесть приняла,
Что удержаться не могла
И вслух сказала те слова".
А он в ответ ей: "Ты права,
И правы, кто сейчас глумятся.
Тебе же надобно собраться
В дорогу дальнюю. Вставай
И поскорее надевай
Свое наряднейшее платье,
Скажи слуге: велел седлать я
Тебе красавца-жеребца".
А на Эниде – нет лица:
От страха горького дрожит –
Лихой беды наворожит
Безумье речи неуместной.
Молчанье – золото, известно.
"Ах, безрассудная, дурная,
Да, слишком счастлива была я,
Чего уж только не имела!
С какой же стати вдруг посмела
Подобный вздор нагородить?
Да, меньше должен был любить
Меня мой муж! Теперь жена
В изгнание идти должна!
А мне мучительней всего,
Что не увижу я того,
Кому все эти дни и ночи эти
Была дороже всех на свете.
Он, самый лучший из людей,
Так отдался жене своей,
Что и не думал о другом.
Нужды мне не было ни в чем,
Вот так бы в счастьи и жила.
Увы! Гордыня подвела.
Она виною, что Энида
Эреку нанесла обиду.
Не разумеет счастья тот,
Кто вдосталь горя не хлебнет".
Словами гневными казнясь,
Она, однако, облеклась
В свой самый дорогой наряд,
Но ей ничто не тешит взгляд,
Вся жизнь кругом омрачена.
Потом слугу зовет она,
Велит ему седлать скорей
Прекраснейшего из коней,
Таким хвалиться не могли
Ни герцоги, ни короли.
Он, выслушав ее приказ,
Седлает серого тотчас.
Оруженосцу своему
Велит Эрек, чтоб тот ему
Доспехи все принес во двор.
Лиможский дорогой ковер
[73]Расстелен под аркадной сенью
[74].
На тканое изображенье
Красавца-барса сел Эрек.
Приносит верный человек
Сюда, к ногам его доспехи,
Здесь отберет он без помехи
Все нужное в пути, в бою,
Чтоб честь оборонить свою.
Ему одеться помогают:
В полусапожки обувают
Из стали светлой, дорогой,
Кольчугу подают – такой
Еще не видели: она
Не потеряет и звена,
Как ни руби, как ни коли, –
Так хорошо ее сплели.
Ни на изнанке, ни с лица
В ней нет железного кольца.
С искусством славным и уменьем
